Порасспросив, понял, что подготовку напарника надо начинать с азов. Для начала дал простейшее задание – переписать начисто мои черновики технических условий на ракету-носитель. Я подготовил этот документ еще до командировки в Днепропетровск, но машбюро не приняло его к печати – слишком много было правок и сносок.

– Задачка простая, – инструктировал напарника, – В первом отделе заведи свой спецблокнот и внимательно перепиши в него все из моих блокнотов. Тщательно проверь, чтобы не было ошибок, а то потом придется перепечатывать. Заодно потихоньку осваивай материал. Привыкай к терминологии и постарайся вдуматься в смысл каждого пункта документа. Не торопись. Времени достаточно. Что непонятно, спрашивай.

И мой напарник надолго исчез для меня. Исчез, разумеется, условно. Он молча сидел за спиной и совсем не беспокоил вопросами. Он переписывал и переписывал. Материала действительно было много…

– Афанасич, вот как надо работать! – примерно через неделю вдруг радостно воскликнул начальник группы. Я оглянулся и увидел рядом с ним Отто, а на столе начальника его раскрытый спецблокнот, – Всего за неделю разработать такой документ. Учись, – восхищался Прокопыч нашим новым сотрудником.

– Александр Михалыч, – подчеркнуто официально обратился я к Отто, – А где мои блокноты, которыми я разрешил вам пользоваться?

– Я их сегодня не брал, – растерянно ответил шустрый «напарник».

– Так возьми, а потом продолжим представление, – сказал я и отвернулся от блатного выскочки и нашего горе-начальника.

Не знаю, что происходило за моей спиной, но минут через пятнадцать меня снова окликнул Гурьев:

– Афанасич, подойди. Отто принес твои блокноты.

Я подошел к столу начальника группы.

– Александр Михалыч, покажите, пожалуйста, в вашем документе все отличия от оригинала, с которого вы переписывали, – попросил я.

– Отличий нет. Я все переписал один к одному, – растерянно ответил Отто.

– Тогда что вы разработали, Александр Михалыч?

– Ничего, – помолчав, ответил он.

– А тогда какого хрена ты вылез с чужим документом к начальнику? А если бы он тебя о чем-то спросил? Ты же ни на один вопрос толком не ответишь, разработчик хренов… Вам все понятно? – обратился я к Гурьеву.

– Понятно, – растерянно ответил он…

– Никогда больше так не делай, – сказал я Отто, едва тот сел за стол Кузнецова.

– Я все понял, Афанасич, – тихо ответил он. Похоже, тот случай стал ему уроком, потому что за все время нашей совместной работы подобных прецедентов больше не было.

– Кабулина, что случилось? Почему так поздно? – спросил Гурьев опоздавшую на час сотрудницу.

– Я не опоздала, Прокопыч… Я в поликлинике была.

– Могла бы позвонить. А то я не знал, что подумать.

– Не могла, Прокопыч. Так прихватил этот оттохондроз проклятый… Не до того было.

– Что за болезнь? Сроду не слышал.

– У Отто спросите… Наверняка кто-то из его родственников придумал.

– Александр Михалыч, что скажешь? – обратился Гурьев к Отто.

– Ничего. Я не медик… Может, кто и придумал… У нас в роду были медики. Даже известные.

– Как же… Знаем, – проснулся Мокшин, как всегда, после вчерашнего, – Отто Юльевич Шмит, – сообщил он под дружный смех присутствующих.

– Ну, Леня… Ты в своей тарелке, – не удержался я, уже изнывавший от едва сдерживаемого смеха по поводу «оттохондроза», – Надо же. Перла мудрости… Отто Юльевич… Оттохондроз, – и я рассмеялся в гордом одиночестве.

– Зря смеешься, Афанасич, – продолжил меж тем Мокшин, – Недавно где-то прочитал, что в Южной Америке поймали какого-то военного преступника… Тоже Отто… Михалыч, случайно не твой родственничек? – спросил он под очередной взрыв смеха. Не смеялся лишь Отто.