– Женщина, пожалуйста, не нужно мне хамить. Я ведь с вами на «ты» не переходила, – не выдержав, все-таки взорвалась Марина, уже понимая, что горько об этом пожалеет.

– Ох, Марина-Марина, подведет тебя этот дед под монастырь, – осуждающе покачала головой повар Зина, не забывая положить на поднос Марины вторую булочку к чаю. На обед та вышла раньше, выслушав разнос от Зои и объявление о том, что премии в этом месяце у нее не будет.

– Да ни причем тут дед, – буркнула Марина и кивнула Зине в знак благодарности. – Надоели эти фифы – хозяйки жизни. Две минуты подождать не могут. Ну что у нее случится-то за две минуты? Мир остановится? А для Петра Никаноровича это, может, единственная возможность поговорить с кем-нибудь!

– Да влюблен в тебя этот Никанорыч. Смелости хватило бы, так пришел бы с предложением, – это Танька, вечная пересмешница, хихикает. Не удержавшись, Марина улыбнулась, и дурное настроение испарилось. Взяв поднос и подмигнув Зине, она присоединилась за столиком к подруге.

– Глупости говоришь, – покачала она головой, – просто одинокий человек.

– Ну да, ну да, ты гляди, а то, может, еще раз замуж выйдешь, – снова хихикнула Татьяна, принимаясь с удовольствием наминать свежий суп, сваренный Зиной для сотрудников, – а то сейчас модно мужичков постарше в мужья брать.

– Был бы олигарх какой, так и за девяностолетнего не грех. – Это Нина кинула рядом с ними пачку сигарет и зажигалку, чтоб никто место не занял, а сама направилась к Зине за своей порцией. Столик, за которым обедали Марина и Таня, неизменно пользовался популярностью: здесь всегда было весело и душевно, поэтому и желающих отобедать с «девчатами», как ласково называли подружек-хохотушек сотрудники, всегда была масса.

– Ну нет, девяносто – это ты загнула, – сморщилась Танька, тихонько стреляя из пачки Нины сигарету. – Что с ним делать-то?

– Ничего не надо делать, и так хорошо! Помрет быстро, – захохотала Зина, и к ней присоединился весь обеденный зал, начинавший потихоньку наполняться людьми.

Плохое настроение улетучилось, как не бывало. Марина с аппетитом доела котлеты с вермишелью и оглянулась на Зину. Та кивнула, поняв подругу без слов. Каждый день она собирала для Марины небольшой тормозок из того, что осталось недоеденным, понимая, что подруге нужна помощь в еще одном благом деле.

– Да бросьте вы, девочки, – благодушно проворчала Марина, откидываясь на спинку стула и с удовольствием приступая к десерту – вишневому компоту и свежим булочкам, одну из которых она, впрочем, тут же завернула в салфетку и спрятала в карман униформы, – просто он одинокий человек, жаль мне его.

– Да мне тоже, – неожиданно поддержала подругу Таня, работавшая в мясном отделе и отвешивающая Петру Никаноровичу одну куриную грудку раз в три дня. – Интеллигентный дядечка такой, вежливый всегда, пару раз даже приятные слова написал в книге нашей. Вот прям такой он… – Татьяна задумалась, ища подходящее слово, – из благородных, что ли. А ты знаешь, чем он вообще по жизни занимался?

– Понятия не имею, – пожала плечами Марина, – но мне кажется, он был учителем. Речь грамотная, и голос хорошо поставлен.

– Эх, лучше б был актером каким, – пробасила с набитым ртом Нина. – Что с того учителя взять? Пенсии копеечные.

– Да ничего я брать не собираюсь, – снова запротестовала Марина.

– Ну ты посмотри на нее, мужиками разбрасывается, – не удержавшись, Зина снова включилась в беседу, воспользовавшись краткой паузой между клиентами. – Такая уж наша бабья доля: после сорока только мумии и смотрят. Хотя тебе чего жаловаться, у тебя-то вообще-то муж есть.