– Это сколько же тебе лет? – удивился я.

– Шестьдесят пять стандартных, – гордо ответил громила и добавил: – А, вообще, я спокойно до трёхсот доживу!

– Смертный, да не смертный, – прокомментировал Гектор.

Я сделал вывод, что Люциус и Гектор одного возраста, раз учились вместе.

– А вы хорошо сохранились, старички! – съехидничал я.

– На королевскую службу берут только генно-модифицированных, всё просто. – Люциус взял из расписной тарелки с закусками несколько кусков мяса в панировке. – Такие, как мы, и служат дольше, и нет нужды постоянно новичков обучать.

– Но обычные люди тоже хотят на подобную службу? – Я задумался, раньше проблема «смертных» остро читалась только в «верхах», а, оказывается, она – повсюду.

– Конечно, хотят. На службе куда больше платят! – ответил Гектор.

– И это правило работает для всех подобных профессий? – осведомился я.

– Для большинства. Отсюда и огромная пропасть. Хотя разница в жизни – двести лет для самых простых модификаций, для более сложных – тысячи, как у вашей семьи. – Громила допил вино из своего стакана и печально глянул на пустую бутылку. – Мальчишку только за смертью посылать, я бы уже сто раз сходил туда-обратно!

– Может, он забыл, что поставили лифты? – рассмеялся Гектор.

– Вообще, какой процент между «смертными» и генно-модифицированными людьми? – Я сохранял серьёзность, поскольку тема очень волновала меня.

– Сейчас узнаю, – Люциус сделал запрос искусственному интеллекту через инфо-датчик и через мгновение получил ответ: – Семьдесят процентов людского населения объединенной Вселенной либо не хотят менять гены своих детей, либо не имеют для этого средств.

«Точно, это же не каждый может себе позволить», – задумался я. Тем более, для модификации женщинам приходится отказываться от естественных родов. Первые «партии» модифицированных детей зарождаются и развиваются в пробирках. Зато следующее поколение рождается с набором «правильных» генов, особенно, если вступать в связь с подобными модификациями. От размышлений и голубого вина у меня приятно закружилась голова, и приподнялось настроение.

– Гектор, а на свадьбу-то позовёшь? Или тоже всё тайком? – Пока я размышлял, Люциус переключил внимание на своего давнего друга.

– Да позову, конечно! Ты мне теперь ещё сто лет припоминать будешь? – возмутился Гектор.

– Не сто, а двести! – рассмеялся громила.

Дверь снова противно заскрипела, и в комнату ввалился Валекиан, аж с тремя бутылками такого же вина.

– Мне за них ещё побороться пришлось! – гордо рассказывал друг. – Кухарки отдавать не хотели. «Это для господ», видите ли. Я им говорю, что несу принцу, и они разом успокоились, – Валекиан поставил «добычу» на стол.

Мы говорили ещё долго. Я послушал весёлые истории каждого, и рассказал несколько своих со времён моей жизни на Земле. Пожалуй, этот вечер был нужен мне гораздо больше, чем им. Теперь я был уверен, что у меня есть настоящие друзья. «Старички» надавали мне кучу советов о семейной жизни, от некоторых я смеялся так громко, что, скорее всего, проснулась половина замка. А нам было всё равно. Мне было весело, и плевать, если кто-то уже проклинает нас Богу смерти.

Изрядно опьянев, я ковылял до спальни и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Так и проспал до самого обеда.

Ко дню свадьбы всё было спланировано до мелочей: украшение холла, комнаты гостей, даже успели встроить шахты для гравитационного лифта, и высадили множество цветов – так много, что на их создание у меня ушло несколько часов. Наряды шили на заказ, и я ещё не видел платья Элиз, таящего в себе некий сюрприз. Внутренний двор и аллею внешнего освещали не гидролампы, а слепленные мной сгустки света. Их энергии должно хватить до утра, после чего шары растворятся в воздухе.