Вернувшись в дом, я снял с рук туго намотанные лохмотья – «бинты», всё, что осталось от моей рубашки, и тщательно вымыл руки и лицо. Я сидел перед тазом, пытаясь помыть волосы, и на руках оставалась смытая кровь. Судя по обстановке, полноценно помыться мне удастся не скоро. Я мысленно представлял, какие трудности предстоят для выживания на планете, где нет облаков, а, значит, нет и дождей. И только сейчас задумался, что имевшегося у меня провианта хватит максимум на неделю, а далее мне нечем будет питаться. Ведь я не собирался заниматься поеданием обречённых людей, как это делали местные.
Чикату проводил меня к лачуге планетотворца, которая сильно смахивала на ту, в которой я ночевал. Почти все домики в деревне были очень похожи: сделаны из тёмно-коричневой глины, с неровными стенами и без пола. Они отличались только по размеру: большие семьи жили в более просторных домах. Мы подошли ко входу в жилище Каста, где старик уже ждал нас.
Звезда над Ардентальтом высоко светила, и только сейчас я ощущал, что планета практически не защищена от ультрафиолетового излучения. Моя неприспособленная белоснежная кожа должна была уже покраснеть и покрыться волдырями от ожогов, но этого не произошло ни вчера, когда мы с Чикату проделали долгий путь к деревне, ни сегодня, когда я стоял под палящим светилом.
Каст встретил меня с широкой улыбкой, которая противоречиво смотрелась на его бледном лице, на котором также не было следов от звёздного излучения. Он долго и крепко пожимал мои руки, рассказывая о том, как он рад моему появлению. Но его улыбка резко исчезла, когда он заметил на моих запястьях свежие раны с недавно запёкшейся кровью.
– Эта жизнь тебе не принадлежит, чтобы вот так её лишаться, – угрюмо пробормотал старик, разглядывая порезы.
– А кому принадлежит? – смутился я.
Каст посмотрел на безоблачное серо-голубое небо и ответил:
– Звёздам.
– А разве они живые? – я тоже задрал голову повыше и, щурясь и прикрывая лицо рукой, посмотрел вверх.
– А почему они должны быть мёртвыми? – пробормотал старик, плавно отпуская мои руки и входя в лачугу.
Жестами он позвал меня тоже войти.
Каст достал несколько склянок и чистую марлю из своих запасов и попросил меня сесть на пол. Стульев в лачуге не было, и мы оба сели, скрестив ноги, на каменистый пол, застеленный примитивными циновками. Старик аккуратно обработал мои запястья дезинфицирующим раствором, который он выливал из склянки на марлю, а затем присыпал раны заживляющим порошком и замотал мои руки новой чистой марлей. Он делал это так заботливо, словно я был его маленьким сыном.
Чикату проводил нас к тому месту, где вчера горел большой костёр и отправился по своим делам. Мы с Кастом весь день тренировались над созданием атмосферы. Мы также сидели, скрестив ноги, друг напротив друга. Каст сначала показывал мне определённые движения, которые требовали хорошей ловкости пальцев, затем я повторял.
До мастерства старика мне было ещё очень далеко. Он выпускал из своих рук десятки струй воздуха, а мне за сегодня удалось создать не больше трёх. Мы сидели так весь долгий день, несколько раз делая перерывы и возвращаясь в лачугу Каста. В один из перерывов старец угостил меня странной похлёбкой.
Я помнил, на какой планете нахожусь, поэтому спросил у него, скрывая свою брезгливость и всматриваясь в глиняную тарелку:
– Из чего это?
– Из бобов и корня фунги. Сварено на огне, – ответил старик, видя мою неловкость. – Ты не бойся, я не ем человечину и тебе не советую.
– Откуда растения, если на этой планете ничего не растёт?
– Мальчик мой, ты, правда, о себе ничего не знаешь? – Каст положил руку мне на плечо. – Хотя, видимо, так оно и есть, раз ты спрашивал про звёзды.