– Слушай, на кой чёг`т нам эти… бабы. – И, затянувшись, добавил: – Без пельменей обойдутся!

– Конечно, да и эти вряд ли… вылезут… – осторожно поддакнул Кеша.

– Ну, пошли тогда, посмотг`им…

Они перешли речку вброд и взошли на бугор. Везде виднелись вывалы жёлтого песка и чёрные дырки нор.

– У них навег`няка есть запасные выходы, – с надеждой сказал Паша.

– Ну да, как в театре, – быстро откликнулся Кеша.

– Но мы их всё г`авно достанем!

– Давай водой зальём!

Кеша вспомнил книгу из детства, где отважные охотники заливали водой волчьи норы. Тогда было очень много волков, и все они питались овцами. Тогда с волками и боролись основательно.

– Хорошо, что я ведро в лодку кинул! Кидаю, знаешь, а сам думаю – зачем? Вот, оказывается, и пригодилось.

Кеша сбегал к лодке и, зайдя в ближайшее к бугру болотце, черпанул ведром.

Паша в это время зарядил оба ружья. Одно, курковое, положил себе под ноги, а с другим встал в позу стендового стрелка.

– Ну, мать вашу… Давай, Иннокентий!

Когда первое ведро с горловым урчанием ушло в нору, Кеша отскочил в сторону и долго и внимательно наблюдал за полем битвы.

Ничего не произошло. Тогда он сбегал за вторым и с шумом влил его туда же. Немного подождал и побежал за третьим.

Паша стоял, не шевелясь, как памятник охотнику, а Кеша бегал туда и обратно, скинув промокшую телогрейку. От него валил пар.

Потом они поменялись местами, потом ещё раз.

Добычи не было.

– Гитлег`а давай! – рычал Паша в азарте.

– Двести пятьдесят один! – бормотал, сбивая дыхание, Кеша. Вода кончилась, и ему приходилось глубоко вдавливать ведро в мягкое дно болота.

– Ничего, Иннокентий! Дуг`емаг`у больше вычег`пывать пг`ишлось!

Наконец, окончательно потеряв терпение, Паша выхватил из кармана рюкзака ракетницу и стал стрелять в плещущуюся в норах воду.

Битва проиграна. Огнёвки обманули их, заранее покинув затопленное паводком жилище.

Обессиленные, под моросящим дождем, охотники устроились в полусдутой резинке и стали резво отгребаться от берега, – путь неблизкий. Сначала течение было слабым, а потом, усилившись двумя притоками, подхватило, закрутило, понесло, и Паша с Кешей, увлечённые новым занятием, с гиканьем помчались вместе со стремниной, размахивая вёслами, как индейцы в пироге, и даже скатились с небольшого водопада, от чего настроение поднялось ещё выше. Лодка черпала воду мягкими бортами – «гондон!» – и задевала дно на перекатах – «камни, конец!». Но все это было им нипочём, как и мокрая одежда с сапогами, полными воды, – каждый в душе надеялся, что вот-вот покажутся из-за поворота две их сиротливые палатки, а возле них… – нет-нет, на той стороне реки, ведь лодки в лагере больше нет, чтобы перебраться, – на той стороне реки станут видны две женские фигурки в ярких лыжных шапочках (почему в ярких? почему в лыжных?)…

– Тог`мози, ё…

Лагерь они проскочили метров на двести, ручей со странным названием Рыгтынанвеем превратился здесь в ревущую вполне серьёзную реку со стоячими пенными гребнями поперёк русла.

– Ух, ты-ы…

Серая волна обдала их ледяной водой, вздыбила лодчонку, и они оба оказались в объятиях взбесившейся реки. Дыхание перехватило, под ногами была пустота, но резинка всё-таки не перевернулась, и они успели ухватиться за мокрые скользкие уключины. Выпучив глаза и открыв рты, Паша с Кешей, не сговариваясь, не в силах произнести ни слова, гребли к берегу, пока стрежень не сбросил их с себя, и они не почувствовали внизу опору.

Цепляясь скрюченными пальцами за траву, Паша с третьего раза первым выполз на берег, помог выбраться Кеше и втащил лодку.

– Ху-у! – выдохнули оба.