Война закончилась. Купол остался.

За чередой бесконечных сражений ткачи не заметили, как сильно поредели их ряды. Сотни пропали без вести, вдвое больше не вернулись с растянувшейся линии фронта, многие пали в бою. Не обратили внимания и на келифосы, таинственным образом исчезавшие вместе с владельцами. Ходили слухи, будто эсадровские ткачи могли освобождать маниту, разрывая связь между книгой и человеком. Стараниями священнослужителей молва быстро утихла. Керден смеялся над подобными байками, пока воочию не узрел магию Эсадры. Один ткач, одно изощрённое плетение, и целая площадь трупов. Пятеро друзей – пять обезображенных тел с разорванными в клочья келифосами.

Он так и не смог рассказать никому об увиденном – страшился, что не поверят, засмеют, заклеймят лжецом. Уж лучше прослыть трусом, чем распугать защитников.

Орана догнала Кердена на окраине деревни. Он блуждал вдоль изгороди, высматривая в траве кровавые следы.

– Так мы порченного не найдём, – отдышавшись, сказала она.

– Он укроется в лесу, – бегло ответил Керден. – Или попробует удрать за Грань.

– До купола слишком далеко. С такой раной ему туда не добраться.

Девушка остановилась у изгороди, присела на перекладину. Келифос парил в воздухе рядом с хозяйкой. На белой странице мерцал серебром вычурный рисунок. Тонкие нити выползали из фолианта, ложились на обожжённую кожу, точно бинты в руках умелого врачевателя.

– Нужно найти его, – затараторил Керден. – Если он утащит келифос за Грань, если отдаст своей… – От внезапной догадки он поперхнулся. – Хозяйке. Это он пробрался в дом Мисарры. Орана, мы должны разыскать его. Помоги мне. Прошу.

– Я попробую, – растерянно согласилась она.

Над келифосом соткалось кольцо алого пламени. Быстрыми движениями девушка начертила внутри символы, обозначив стороны света. На третьем знаке нити натянулись, зашипели. Плетение рассыпалось.

– Я не сильна в поиске, если ты помнишь, – виновато сказала она.

Керден нашарил завалявшийся в сумке чирэ.

Орана положила кристалл между страницами, повторила плетение. Символы поочерёдно вспыхнули.

– Ходили слухи, что ты погиб, – произнесла она, завершив рисунок.

– Мне нужно было уехать.

Керден украдкой взглянул на книгу. С прошлой встречи маниту в келифосе девушки стало значительно больше.

– Эллоя сказала правду, – вздохнула Орана. – Ты сбежал.

– Это не так. Мне нужно было время, нужно было побыть одному.

Девушка покачала головой.

– Ты никогда не умел врать. Почему не написал?

– Не знал куда.

– Знал, но не захотел.

Последний символ лёг на рисунок. Чирэ приобрёл багровый оттенок, замерцал в такт биению сердца порченного.

– Да, я виноват, – уступил Керден. – Идём. Извинения принесу, когда вернём келифос. Иначе слухи окажутся правдой.

Алая нить, соединившая чирэ и порченного, плутала по окрестностям. Существо обогнуло заброшенную конюшню, перебежало тракт, зализывая раны, задержалось в поле. Порченный двигался на запад, прямиком к эсадровскому куполу.

Орана остановилась у кромки леса.

– Он ищет укрытие. – Девушка угрюмо оглядела заросли ельника.

Керден придержал колючую ветвь.

– Не обязательно.

– Скоро рассвет. До Грани ему не успеть.

Девушка нырнула в густой частокол деревьев.

– Успеет, если будет держаться в тени. – Керден шагнул за ней.

– Разумнее выждать пару часов. Он знает эти места, у него преимущество.

– Нельзя рисковать, – не уступал Керден. – Ткачи не сунутся за Грань. Ему это прекрасно известно. Какой смысл искать нору, когда есть возможность удрать? А мне совершенно не улыбается жить с мыслью, что каждый вдох может стать последним.

– Тебе никогда со мной не рассчитаться, – сдалась Орана.