Когда стали спускаться в низину, Иван хотел перешагнуть через лежащий перед ним поваленный толстый ствол, но не смог и наступил на него. Внезапно под тяжестью его тела он треснул и нога по самое колено, как в масло, вошла в прогнившее дерево.

Вытащив ногу, он сказал сам себе:

– Вот и я, не желая этого, возможно, разрушил чей-то домик, так удачно созданный самой природой.

А потом подумал и добавил:

– Так же кто-то наступил и на мою жизнь.

Остальные километры пути шли по мягким мхам широкой низины.

К вечеру бригада на свой второй ночлег собралась на покатом открытом берегу реки при впадении в неё лесной речки. Медленное течение воды образовало здесь небольшую уютную заводь.

Разожгли костёр, соорудили шалаш. За ужином Иван решил подвигнуть рабочих к дружескому разговору.

Сам он его и начал:

– Ребята, очень хочется узнать, кто мы и откуда?

Олег тут же задал ему встречный вопрос:

– Иван, а вы сами откуда?

– Из Ленинграда, – был ответ.

– Вот и расскажите нам о себе и о Ленинграде.

Иван ответил:

– Конечно, я расскажу, но перед тем, хочется знать хотя бы из каких мест мы сюда прибыли. Думаю, что это интересно всем нам.

Вот вы, Олег, где родились?

– Из Дона я, надеюсь, туда же и вернусь. Там моя семья и вся родня живёт, – с грустью произнёс он.

– А я родился в Сибири, – произнёс Пётр.

Зиновий сказал, что он родом c Украины, а Николай, назвавшийся Николя, оказался и вовсе иностранцем, переехавшим в Москву из Франции вместе с отцом – коммунистом. Откуда был Александр, Иван не расслышал, но переспрашивать не стал.

Как и обещал, Иван стал рассказывать о себе и Ленинграде первым.

Он говорил, что очень скучает по городу, где остались жить его мама Надежда Петровна и сын Серёжа, говорил о Неве и Семимостье.

Никто не перебивал его, и ему показалось, что его рассказ о ленинградской красоте смешивалась в их представлении с красотой их малой родины.

Иван хотел, чтобы каждый из них сам пожелал рассказать о себе, но желающих не оказалось, поэтому, понимая, что недоверие нужно искоренять постепенно, сказал:

– Утро вечера мудрее, пора спать.

Третий день выдался таким же солнечным, как и два предыдущих. Низкие места, по которым они шли, через несколько километров изменили свой покров, открыв царство стройных лиственниц. Таких богатырских лесов Иван ещё не видел.

Идущий рядом Пётр, сказал:

– Красивый и величественный лес вот-вот брызнет зеленью.

– Да, спелый и звенящий лес, готовый к вырубке, – добавил Олег.

Когда все члены бригады собрались вместе, Иван сказал:

– Ребята, мы уже трое суток находимся в лесу, скоро, кажется, достигнем своей цели. Пройдут годы, и мы, дай бог, будем вспоминать эти события в нашей жизни, эту линию будущей дороги, этот величественный лес. Надеюсь, что и друг друга мы не забудем, – и, обратившись к Петру, спросил, что он об этом думает.

Пётр, немного помолчав, ответил:

– Я уже не один посёлок построил. А вспоминать, наверное, будем и это время, и друг друга. Кажется, хорошая бригада подобралась.

Оставшиеся километры проходили в основном по лиственничным и кедровым лесам. Последний столб из лиственницы на тридцатом километре будущей узкоколейки был забит самый высокий и толстый, на котором по настоянию Ивана каждый член бригады выцарапал свои фамилии.

И вновь был ночлег. По предложению Зиновия шалаш делали, используя кедровую хвою, от которой пахло тонким ароматом свежести. Разожжённый костёр в этом глухом сибирском лесу добавил людям тепла и доверия друг к другу.

Иван поняв, что люди уже в большей степени были настроены высвободить из своей души накопленные чувства обиды и несправедливости, решил вновь подвигнуть их к беседе, сказав: