– Можете… оставить нас? У нас с дедушкой свои… секреты, – повернувшись к санитарам, попросила старшеклассница, улыбнувшись так мило, как только умела. Те кивнули и вышли за дверь. Какие послушные псы.

– Здравствуйте, – поздоровалась Ева, присаживаясь на стул у кровати, на которой сидел Штим, свесив ноги. Он повернул голову на ее голос, внимая словам, но даже не думал отвечать. – Вы меня вряд ли помните. Но я хочу кое-что узнать, о такой девочке, как Ева Эллерс… – спустя напряженное молчание, она спросила, – вам что-нибудь говорит имя Ева Эллерс?

– Что?.. Откуда ты ее знаешь? – глаза мужчины сначала задумчиво забегали, после чего словно налились кровью, а руки сжались в кулаки. Он осмысленно посмотрел на девушку, так что задрожали ее коленки.

– Я… ее подруга, – решила соврать девушка, а ведь раньше она никогда не была лгуньей, – ей сейчас плохо…

– Это правильно, она не должна жить, таких нужно убивать! Убить-убить-убить, – затараторил Альберт, пребывая в бессознательном состоянии, что было заметно по его затуманенному взгляду.

– Пожалуйста, ответьте, почему вы решили ее загипнотизировать?

– Вы знаете, что с ней? У нее есть то, чего нет у других, и она не должна этим обладать! Я пытался… пытался ее убить, а теперь я здесь, черт! Мне нужно было всадить ей нож в горло еще тогда, когда она впервые появилась в моем кабинете… Я не мог позволить ее способностям открыться, если она узнает… если она все узнает…– бормотал уже, казалось, бессвязно бывший психиатр. Но сердце девушки сжималось, обливаясь кровью. Все его слова бумом отдавались у нее в голове, врастали в нее.

– Как убить? Но… – ее голос совсем задрожал. И тогда взгляд мужчины пристально начал вглядываться в ее лицо, будто сознание постепенно возвращалось к нему, позволяя концентрироваться на реальных вещах, а не на том, что было в его фантазиях. Он перестал что-либо говорить.

– Откуда ты все это знаешь? Ты и есть она! Ты и есть!.. – старшеклассница не успела даже заикнуться, как Штим налетел на нее, срывая с носа очки и пожирая ее помешанным взглядом. Руки вцепились в шею, и девушка громко вскрикнула, барахтаясь и пытаясь выползти из-под нависшего над ней телом. Санитары мигом вбежали, отдирая от нее обезумевшего больного. Они крепко привязали его конечности к койке, но Эллерс навсегда запомнит этот безжизненный взгляд, в котором прочитала свою смерть.

– Простите… Ваши очки, – один работник с небольшим, мужественным шрамом на шее, переходящим немного за ухо, – школьница подумала, что Косте пошли бы шрамы – поднял ее очки и помог самой подняться, улыбаясь, – не нужно нам было оставлять вас с ним наедине. Он лежит в «С» зоне, куда кладут только тех, у кого нет шансов на реабилитацию… Ваш браслет говорит об этом, но мы не думали, что он снова взбесится, вчера ему вкололи хороший транквилизатор.

– Ничего, я просто… просто мне не следовало напоминать ему о ней, я во всем виновата, – Ева улыбнулась.

– Вы точно в порядке? – он еще раз осмотрел ее шею и все же отпустил, так как девушка сказала, что торопится.

Как она и предполагала, встреча оказалась неудачной. Неужели с ней все так сложно? Все настолько запущено? Еще чертов блондин ничего не хочет рассказывать. Хоть бы намеки какие-то дал, но он только и знает, что отговаривать ее, будто правда может спасти. Лишь бы он ее здесь не увидел. Шея до сих пор побаливала, наверняка останутся ссадины. Прикрыв это все платком, – он был настолько широким и большим, Ева отправилась обратно.

Оказавшись на улице, она побежала к остановке, чтобы снять весь необычный марафет и поделиться тем, что она узнала. Эта лечебница находилась на краю одного из спальных районов города, а в округе были только несколько пятиэтажек и кустистый лес. Деревья представляли собой расписной яркими красками узор: листья смешивали между собой зеленые, красные, огненные, бурые оттенки. Под вечер, несмотря на теплую погоду, поднялся довольно сильный ветер, как и в душе у Евы. Небо затянуло серыми тучами, отчего было пасмурно и темно. Несколько капель коснулось кожи девушки. Дыхание сбилось, а сердце колотилось, будто бы она совершила что-то незаконное.