Пройдясь вновь по большой и пустынной квартире, я поняла, что ощущаю не одиночество, а скорее – свободу. Ведь Виктор действительно держал меня под тотальным контролем, даже в мои двадцать пять лет.

И тут на ум пришли слова моей подруги Ксюши, с которой я обычно делилась всем наболевшим:

– А тебе не кажется, что отношение твоего брата… как бы это сказать… слишком уж странное?

– Что ты имеешь в виду? – удивлённо спросила я тогда.

На тот момент мне было около восемнадцати лет, и я отличалась некоторой наивностью, поэтому сначала даже не поняла, к чему клонит Ксюша.

– Он, конечно, твой брат…, – задумчиво сказала подруга, – ещё и родной, да?

– Да.

– Но ведёт он себя с тобой не совсем как брат, если честно.

Тогда эти слова словно оглушили меня, но затем я пришла в себя и отмахнулась от всяких глупостей.

А теперь я сидела, вспоминала это и другие события, и мне становилось не по себе.

– Нет-нет-нет, – помотала я головой, и тут меня отвлёк звонок моего мобильного, что было весьма кстати.

– Привет, крошка Лиса, – раздалось в трубке стандартное приветствие от Дена.

– Привет, трудяга, – улыбнулась я. – Побывал уже на допросе?

– Ага, только освободился. Пробыл я у Карпенко хоть и недолго, но прочувствовать успел: хватка у него, как у питбуля, знаешь ли, – вздохнул Русанов.