14. Глава 14

Тори

Что я здесь делаю?

— Что мы здесь делаем? — вздыхает сонный Веня, потирая переносицу. Он сегодня без очков, в линзах, которые я заставила его купить. Глаза у него голубые и красивые, нечего прятать их за толстой оправой. — Я двое суток не спал из-за семинара по матанализу.

— Мы здесь, Вениамин, отрабатываем долг, не ной. Не по своей воле в этот змеюшник притащились.

Я долго бегала от чувства вины. Теперь нужно убедиться, что Арсений в полном здравии и все тот же мудак, чтобы меня отпустило, и потом биться с совестью уже по другому вопросу. Потому что Диме сегодня я снова отказала, как только мне написал Громов. Мы собирались идти на ночной ужастик в кино, но я соврала ему, что плохо себя чувствую. И это при том, что после прошлого раза он даже не потребовал объяснить мою странную связь с мажором. Правда, я сама не удержалась и сказала, что помогаю тому с учебой, мол, подрабатываю так. И пусть, по сути, это не такая уж и неправда, чувствую я себя все равно ужасно, но…

— Слушай, я серьезно, — Балашов смешно хмурит брови, когда пытается выглядеть возмущенным, — говорил и повторюсь снова — забей на Громова. Я с ним разберусь. Помутузят месяц и забудут. Мне не нравится, что ты таскаешься из-за него по злачным местам.

— Ага, чтобы ты утонул в фонтане, а потом твой призрак до конца моих дней ходил за мной по пятам, — усмехаюсь я, представив картину, — или летал по пятам. Или что там вообще эти призраки делают.

— Я, может быть, и лузер, но не настолько. Уверен, в фонтане с водой по пояс я не захлебнусь. Пострадает только мое эго. Иди скажи этому козлу, что ты ему ничего не должна, и мы поедем домой.

— Не думаю, что это так просто, — отвечаю и, облокотившись на стойку, прошу бармена налить две колы со льдом. — Угощаю.

Я машу рукой у Вени перед лицом, чтобы он и тут не начал возражать.

— Постой, или тебе нравится? — застает он меня своим вопросом врасплох.

— В смысле? — я нервно улыбаюсь, и против воли в голове всплывает больничная палата, руки Громова на моих бедрах и горячий шепот. Ага, и осуждающий взгляд его мамы. Позорище! У меня щеки горели еще два часа после того, как я сбежала от этого семейства, чтобы пешком доползти до общаги.

— Он что, тебе нравится? — мой спятивший друг щурит глаза, чтобы затем широко распахнуть их. — Тори, нет. Я знаю этот твой взгляд. Громов уж точно не лучший объект для симпатии, и все это ничем хорошим не закончится, если ты прямо сейчас…

— Веня, я скроюсь на пару минут, — заметив надвигающийся шторм в лице самого Зевса, я прерываю тираду друга и толкаю к нему по столу стакан колы с трубочкой.

Не то чтобы я всерьез рассчитывала спрятаться от Арсения, не выходя за периметр клуба, но находит он меня явно быстрее, чем я предполагала. Быстрее, чем я оказываюсь к этому готова. Если к этому вообще можно подготовиться. Здесь гуляет несколько сотен людей, как он так быстро меня вычислил? Мерзкий бабник. Терся бы и дальше со Смирновой, а меня оставил в покое!

— Ладно, — доносится в ответ неразборчивое мычание. — Только не задерживайся. Знаешь же, что мне такие тусовки не по душе, — летит уже в спину, потому как я со старта топлю на всех скоростях.

Быстро нырнув в толпу на танцполе, я пробираюсь к уборным, но прямо перед ними резко беру вправо в надежде запутать преследующего меня Громова. А после, затаившись в укромной нише у выхода, я перевожу дыхание и даже радуюсь тому, как быстро среагировала на опасность. Уже разворачиваюсь, чтобы проверить, чист ли путь, но в результате врезаюсь в двухметровую преграду, приятно пахнущую парфюмом.