— По-мо-ги… — еще не разогнавшись до полной громкости, мой голос обрывается, потому что я ощущаю на ягодицах ладони, которые толкают меня ближе к кровати. Все происходит слишком неожиданно, и я, не удержавшись на ногах, почти падаю на улыбающегося Громова. Сердце колотится навылет, дыхание сбивается, в нос бьет чужой запах. Его. — Ты!

Я возмущена до предела и застигнута врасплох. Одним коленом я упираюсь в пружинистый матрас, а двумя руками — в подушку по обе стороны от довольной морды. Между нашими лицами тают и без того жалкие сантиметры, пока мы смотрим друг на друга. Он — пошло задрав бровь, я — испуганно вытаращив глаза. Не помню, когда была так близка с кем-то. Чтобы тело к телу и глаза в глаза. Мы оказываемся настолько рядом, что я вижу, как его радужка отливает золотом, когда луч света пробивается в окно. И это завораживает. Даже слишком.

— Ты такой придурок! — мотнув головой, чтобы избавиться от наваждения, я пытаюсь оттолкнуться, но Громов не дает. Он, напротив, только сильнее сдавливает пальцы на моей талии, не позволяя мне сдвинуться. — Отпусти! Нельзя так шутить!

Он не отпускает. И улыбаться не перестает.

— Должен же был я отомстить тебе за то, что ты меня чуть не убила.

Не смешно. Вообще не над чем ржать, но ему весело. Он и правда идиот. Или аллергическая реакция перетекла на мозг, гипоксия, все дела.

— Я совершу еще одно покушение, если ты меня не отпустишь! Прямо! Сейчас! — я бы и хотела, чтобы это прозвучало грозно, но больше похоже писк.

И это не действует.

— Незабываемый вечер ты нам устроила, Булочка, а? — тянет он насмешливо. — Я себе, конечно, не прогулку до больнички представлял, когда звал тебя в гости.

Без сомнения я заслужила, но можно было бы и промолчать сейчас, мысленно-то я себя и сама уже розгами исполосовала за идею податься в высокую кухню и смешать соус. Поел бы мажор Арсений чистого майонеза, ничего подобного бы не случилось.

— Я не знала, — пищу я. — У кого вообще бывает аллергия на мед?

Игнорируя вопрос, Громов совершенно наглым образом перемещает одну ладонь на мой затылок, другой цепляет край свитера и гладит полоску кожи над джинсами, пока я не дышу.

— Как твоя рука? — шепчет он, прижимая меня к себе, а я сильнее теряюсь. Какая рука? А, моя? Я и забыла про нее.

— Не отвалилась.

Арсений поглаживает мой локоть и тянет воздух, зарывшись носом в мои волосы. Простой звук. Обычный. Но внизу живота у меня начинает пылать.

— Я серьезно. Все хорошо. Твоя змеиная мазь помогла, и это совсем не значит, что я…

— Шшш… — шипит Громов мне на ухо. Я замираю и незаметно кусаю губу, чтобы сдержать стон. Не могу перестать думать о том, что не чистила зубы.

Боги, зачем я об этом думаю?

— Круто пахнешь, Булочка, — Громов выбивает из меня дух всего парой слов. Я забываю, как меня зовут, упускаю момент и не сразу замечаю, что касаюсь пальцами его голой каменной груди, которая так круто…

— Гхе-гхе, — доносится покашливание из-за спины, и я отскакиваю от Арсения на несколько метров в один прыжок, чтобы через секунду столкнуться со строгим взглядом его мамы.

13. Глава 13

Тори

Лицо Огневой в тот момент, когда в палате появляется моя мама, — это, конечно, нечто. Если бы сфотографировал, фотка могла бы стать отличным материалом для мемов. Там прямо все сошлось: испуг, ужас, смущение и все еще восторг, который девчонка наконец-то испытала в моих объятиях. Дааа, сколько бы ни воротила нос с видом, будто я ей противен, когда мы остаемся одни, все равно плывет. Впрочем, я тоже, что уж скрывать. В физическом плане на самом примитивном уровне мы как-то неожиданно совпали.