– Что вы предлагаете? – немного поразмыслив над моими вопросами, спрашивает мужчина.

Заметив на его лице готовность выслушать меня, я чувствую, что настало время раскрыть ему часть своего плана, на разработку которого ушло уже итак достаточно много времени.

Рассказав ему все детали, которые ему нужно знать и оставив свой номер телефона на салфетке, я прощаюсь с ним и отправляюсь обратно в отель, уверенная в том, что он перезвонит мне сегодня же.

Так и произошло: ближе к полуночи я получила уведомление о входящем звонке, в котором он дал свое согласие. Это означает, что теперь на моей стороне есть союзник, преследующий ту же цель, что и я – уничтожить, во что бы то ни стало, ужасного человека по имени Джеймс Каттанео, даже если для этого мне придется находится в тесной близости с его сыном.

Я пока не могу точно сказать, что планирую делать, потому что у меня есть только база; дальше я буду импровизировать. И очень надеюсь, что у меня все получится.

Я не позволю этому человеку спокойно жить, дышать, существовать в мире, где есть дети. И если я не могу наказать всех, кто этим занимается, то я смогу избавиться от одного. Теперь у меня нет пути к отступлению. Больше нет.

Я доверилась тем, кому не следовало, и получила за это нож в спину. Больше такого не произойдет. И даже этот Чертов Охотник, разбивший мне сердце восемь месяцев назад, не исправит ситуацию.

Если топить корабль, то все пассажиры должны тонуть. Не будет никого, кто выберется на плавающий обломок, потому что место только одно, и оно предназначено для меня.

Лос-Анджелес, настоящее время

ТЕЯ

Я удобно устраиваюсь на заднее сидение роскошного автомобиля Rolls Royce, ощущая на своем оголенном бедре, выглядывающем глубокого разреза длинного вечернего платья черного цвета, теплую ладонь своего фиктивного мужа. О его фиктивности знают только три человека с моей стороны, включая меня, а с его – никто. Таким было одно из моих условий при заключении контракта.

– Ты выглядишь потрясающе, – шепчет мужчина с серебристыми проблесками в волосах, старше меня на двадцать четыре года. Его голубые глаза, скрытые карнавальной маской, смотрят на меня с пониманием, как свет маяка в темную ночь. Губы растягиваются в тонкую линию, изображая подобие улыбки. Он накрывает мою ладонь своей, нежно проводя большим пальцем по безымянному, где блестит дорогущее кольцо из белого золота.

– Ты отлично вживаешься в свою роль, – говорю я, бросая взгляд на зеркало заднего вида, где отражается водитель, внимательно следящий за нами.

– Все должно быть максимально правдоподобно. Я помню твои условия, поэтому буду стараться выдать все, на что способен.

– Всего на два дня сделай вид, что у тебя есть ко мне чувства – этого будет более чем достаточно. Об остальном я позабочусь сама, – сообщаю, уверенная в том, что мне удастся совершить все, что уже удобно располагается на отдельных полочках в моей голове. – Ты волнуешься?

– Первый выход в люди спустя год… Признаюсь, немного отвык, – он слегка улыбается, а затем устремляет взгляд на свое дрожащее колено.

– Каждый раз, когда будешь в чем-то сомневаться, вспоминай, ради чего и, самое главное, ради кого ты согласился на эту авантюру.

– Хорошо, милая, – заключает он, направляя на меня добрый, отеческий взгляд.

Когда Эван приехал в Статен-Айленд три месяца назад, я ожидала погрузиться в бесконечное томление, поглощенное волной неопределенности и ожидания. Но реальность оказалась совершенно иной. Эван – не такой, каким его представляли СМИ. Оказывается, достаточно было оградить его от алкоголя, показать, что он может добиться справедливости и жить дальше, и тогда он предстанет совершенно в ином амплуа.