Петр, в силу своей молодости и пылкого нрава легко пленялся женскими чарами, вот и в эту поездку, он не только из чувства справедливости попросил Гройзберга взять с Иры символическую сумму за прохождение российской таможни. Аргументировал он свою просьбу тем, что ирин товар вкупе стоил мизерную сумму, а в объеме составлял только два небольших чувала. Это была чистейшая правда. Олег согласился с Петром и пошел на уступки. Но, разумеется, вряд ли, Петр заинтересовался бы судьбой Ириного кошелька, будь она похожа на сушеный абрикос. Сделать же что-либо приятное для красивой женщины, уже само по себе – награда, а ее искренняя добрая улыбка что-нибудь да стоит. Казалось бы – безобидный галантный жест, но как выяснилось, не всем он понравился.

И тому подтверждение следующая сцена. В купе, где шел непринужденный разговор, протиснулась пухлая рожица с косоватыми глазенками и нелепым русым хвостом на макушке. Косоглазие придало ухмылке странное выражение. Женщина протащила за собой бесформенную массу в спортивном костюме – то, что должно было считаться ее телом.

– Кушаете девчата? Ну как, разобрались? Все влезло? – она явно не знала с чего

начать. Улыбка – до неприятия притворна и натянута, слова прозвучали невнятно.

– А, Тонька! – живо откликнулся гостеприимный Толик, – Пролазь скорее! Возьми

колбаски, помидоров. Сейчас тебе плеснем. У нас, кстати, Шампанское даже есть. Будешь?

– Спасибо, Толя, – нечто, отдаленно напоминающее кокетство, пробежало по глупому лицу.

– Я, вообще-то, не против. Но, честно говоря, я, сейчас, узнала странную вещь: с меня

Олег содрал для пыталовской таможни, как и со всех. А сумма, на которую я затарилась, не больше чем у Иры. Ире же, извините, все мероприятие обошлось в 30$. Как это называется? Справедливость? – Тонька начала заметно нервничать, от волнения, лицо ее даже порозовело. Обращение ее было в основном к Толику. По всей видимости, она именно от него понадеялась обрести поддержку. Толик уставился на кипятившуюся Тоньку, как баран на новые ворота. Вид раздраженной женщины и преддверие скандала не придал ему энтузиазма. Что следовало ему ответить на такое заявление, он не знал.

– Да не переживай, Тоня, – заговорил он, наконец, примиряющим тоном. – Что там?

Все заплатили одинаково, а если Ира и поменьше, так она везет на 500$, да и то, – в долг.

– А я, думаешь, больше везу?! – приобретая уже пунцовый оттенок, взревела Тонька.

– Да я не знаю, – смутился Толик, но про себя вспомнил, как он грузил Тонькины 12 чувалов с тапками и текстилем.

– Ну, нет у меня больше денег, – оторопев от недоумения, распахнув веки,

пролепетала Ира.

Трудно предположить, что бы произошло дальше, но тут в дверном проеме показалось смуглое лицо Петра.

– Что за шум? Ага, шампанское пьем! Сашок, и ты здесь? Ну-ка плесните и мне

малеха. Подвиньтесь. Петя ловко нырнул в купе. В одно мгновение, он очутился рядом, с Сашей. Прямо напротив, располагалась косящаяся физиономия Тони.

– Какая-то бодяга затеялась. Неправильно скинулись на таможню, есть мнение, – вполголоса, пояснил Петру Саша.

Лицезрев перед собой Петра, Тоня, взвыла пуще прежнего.

– А!!! Пришел! Бог – тебе судья, Ира. А вот с ним, я пить не буду. Нашептал,

что-то Гройзбергу. Взял, якобы на себя, ее мешки, масон чертов! – злость извергалась из бабьего рта вместе со слюной и несвежим запахом. – Умный какой! Герой! А я должна, выходит, за всех платить!

– Да ты че, подруга? Офанарела? Иль белены объелась? – невозмутимо откликнулся

Петр. – За кого ты платишь? Ты за свой взвод чувалов заплатила, который мы же тебе и погружали-разгружали. Что, к женщине-то прицепилась? Выеденного яйца не стоит твое недовольство.