Глубокой ночью мы уже шли по городу вдвоём. Максим дал мне ключи от квартиры, а сам остался в пабе. Инна была пьяна, и ее подруга взяла с меня обещание, что я отведу девушку домой. Инна почти не стояла на ногах. Я с трудом удерживал её, она то и дело падала. Когда я в очередной раз поднял ее, она начала бормотать:

– Обычно я веду себя сдержанно, – ее одолевала икота. – Не думай обо мне так. Но мне не хотелось ударить в грязь лицом. Я весь вечер смотрела, как ты, – Инна засмеялась и указала на меня пальцем, – тайком поглядываешь на меня. Тебе явно не хватает решительности, а я не привыкла делать первый шаг. Вот и пришлось ждать, – неожиданно она поцеловала меня в щеку. – Ты симпатичный.

И тут же умолкла. Ноги ее подкосились, и она снова рухнула на землю. Я взвалил ее на спину и отнес в ближайший двор.

– Где ты живешь? – допытывался я у нее.

– Здесь недалеко, – бормотала она.

Каждое слово давалось Инне с трудом. Приходилось выстраивать в правильном порядке множество букв, и, похоже, ей этого совсем не хотелось. Добиться внятного ответа я так и не смог. Я снова закинул ее на спину и понес к Максиму. Старик-консьерж долго отказывался впустить нас. Я пообещал, что завтра принесу ему бутылку вина, и он открыл двери.

– Только не шумите. Люди спят.

– Простите. Простите нас, пожалуйста. Мы очень тихо. Тихо… – шептала Инна, еле ворочая языком.

Инну я уложил в гостиной, а сам ушел в спальню, но где-то посреди ночи она пришла ко мне и легла рядом. Во сне я даже не заметил этого, пока не проснулся от сильного толчка. Инна неожиданно вскочила на ноги и побежала в ванную. Когда возня за дверью прекратилась, она вернулась в спальню. Я сидел на краю кровати, пытаясь понять, что случилось.

– Всё в порядке?

– Да, – она вымученно улыбнулась. – Мне просто нужен свежий воздух. – Инна распахнула окно. – Никогда еще не была так пьяна.

– Уверяю тебя, это еще не предел, – я протянул ей стакан воды.

– Неловко все получилось, – она стыдливо прикрыла лицо рукой. Я засмеялся.

– Тебе это кажется смешным? – она была то ли возмущена, то ли напугана.

– Грустить тут точно не о чем, – успокоил ее я.

– Я умираю от голода, – она встала в дверном проеме.

– Есть только кофе.

До утра мы просидели на кухне. Говорили, много смеялись и несли бессвязный вздор, который кажется необычно мудрым, когда нет уже сил бодрствовать. Я смотрел на нее и мог думать только о том, как она красива. Инна сидела напротив, поджав колени к груди, и говорила неспешно и тихо. Кожа ее сияла в полумраке. Я сходил с ума лишь от мысли о прикосновении к ее губам и желал ее с тем неистовством, на которое мы способны только в юности, когда еще можем чувствовать все, что творится в огромной вселенной, и отдаемся страсти без страха.

Утром мы вышли из дома позавтракать. Закусочная пустовала. К нам тут же подошла дородная женщина, оголив в улыбке желтоватые зубы:

– Готовы заказать? – спросила она, поглядывая на нас брезгливо.

– Может, посоветуете что-нибудь?

– Возьмите омлет, – женщина забрала меню из моих рук. – А вашей спутнице?

– То же самое, – Инна сидела, уставившись в стол и явно не способна была что-либо выбрать.

Женщина поспешила уйти. Инна, вяло взглянув на меня, спросила:

– И что дальше? – голос ее звучал измученно.

– Для начала неплохо было бы выспаться, – я уже не способен был думать.

– Да, – закивала она. – Мы ещё увидимся?

– Надеюсь, – я и впрямь очень надеялся на это.

Инна мягко улыбнулась и протянула мне салфетку, на которой неуверенным почерком был написан номер. Я аккуратно сложил ее пополам и убрал в нагрудный карман. Она внимательно следила за моими движениями, словно желала убедиться, что я не передумаю в последний момент. Лишь когда я застегнул пуговицу, она наклонилась и поцеловала меня. Еле заметно и кротко, словно боялась, что я могу отреагировать как-то не так.