В этот миг из-за угла выехала машина, а на той стороне улицы показалась группа туристов, и парни в спортивных костюмах быстро ретировались.

Очухавшийся Леша изумленно смотрел на свою спутницу.

— Ну ты даешь, красная шапка! Тея, да ты бедовая, вообще без тормозов! Ты и драться умеешь?

Теона усмехнулась:

— У меня прадед на фронте был разведчиком! Он меня учил, что есть ситуации, в которых честный человек должен драться!

— А у меня дед пацаном всю Великую Отечественную прошел, — обрадовался Леша, прикрывая подбитый глаз рукой, — и тоже мог врагам навалять!

— Идем, тебе надо приложить лед! — сказала Теона.

Они вернулись в кофейню. Теона обработала Леше ссадину. Закончив, она спросила:

— Ну что делать-то будем? Они ведь вернутся и снова потребуют отдать им кофейню? Мне кажется, тебе надо позвонить Нике и все рассказать.

— Зачем ее беспокоить? — вскинулся Леша. — Что ей, своих проблем не хватает?!

Теона внимательно посмотрела на Белкина.

— Ты этого боишься, что ли?

И в этот миг Леша понял, что да — он боится. На самом деле Теона, сама того не зная, выбила десятку — попала в его самое больное, уязвимое место. Он действительно боялся, что однажды Ника решит закрыть эту кофейню. Ну зачем ей во Франции петербургская кофейня? Тем более что сверхприбыльного дохода «Экипаж» не приносит, а сохранять кафе как дорогой сердцу сувенир тоже вечно не станешь. Леша просто совершенно не представлял, что тогда делать ему, как жить без «Экипажа». Поэтому он бессознательно оттягивал разговор с Никой.

— Позвони ей, — повторила Теона, — даже нечестно, скрывать от нее правду.

Леша долго собирался с духом, потом сделал Теоне выразительный жест — кыш-кыш! — и набрал номер Ники.

Теона вышла и прикрыла за собой дверь.

Услышав красивый, чуть усталый голос Ники, он, как всегда, когда они говорили, заволновался и заговорил быстрее, чем обычно. Впрочем, сегодня он частил еще сильнее, чем всегда. Разумеется, он не стал рассказывать ей ни про угрозы, ни про нападение, просто упомянул о поступившем предложении продать кофейню за очень хорошие деньги. «Может быть, тебя интересует, насколько они хороши?»

Ника рассмеялась:

— Я никогда не продам «Экипаж», это не обсуждается.

И через все разделяющие версты она его обняла. Я все помню, Лешка, люблю. Всегда. Ты же знаешь.

Их разговор закончился, но Леша так и сидел с телефоном, прижимая его к уху.

Вошедшая в подсобку Теона окинула его внимательным женским взглядом (у всякой женщины имеется такой встроенный сканер) и явно про чувства Леши все поняла.

— Что она сказала? — поинтересовалась Теона.

Леша положил телефон в карман и, кажется, только теперь закончил разговор с Никой.

— Сказала, что никогда не продаст «Экипаж» даже за все деньги мира!

— Ну видишь, — кивнула Теона, — значит, все хорошо?!

Леша вздохнул. У него почему-то по-прежнему не было уверенности в том, что все хорошо.

***

Теона постепенно привыкала к своей квартире. Не сказать, что девушка полюбила ее и стала считать своим домом, но она с уважением относилась к истории этой старой квартиры, к ее стенам, наверняка повидавшим многое, к тем людям, которые здесь жили (а кто-то и умирал). Теона как бы мысленно извинялась за то, что она — непрошеная гостья, временная постоялица, и еще за то, что она — живая, тогда как другие люди, жившие здесь много лет назад, умерли. Она мысленно просила неизвестно кого считать ее своей и заверяла, что они могут мирно сосуществовать, ничуть не мешая друг другу. По большей части так и происходило, старая, наполненная тайнами квартира, не выказывала Теоне очевидной враждебности, но иногда Теона словно бы находила подтверждения чьего-то присутствия — странные шорохи, звук шагов на скрипучем паркете, и кто-то опять играл с ее куклами…