— Ну не злись, — примиряюще сказала Манана. — Хочешь, я тебе опять твой любимый пирог испеку?!

— После общения с такой напарницей-колючкой и пирога «Двенадцатой ночи» не захочешь! — пожаловался Леша.

— Ты просто ее еще плохо знаешь! — заверила Манана.

— Да у меня как-то и не возникает желания узнать ее получше! — честно признался Леша и тут же услышал рядом возмущенное фырканье.

Оглянувшись, он увидел, что за его спиной стоит насупленная Теона.

— Привет, Белкин. Вижу, ты без меня очень скучал?! — усмехнулась девушка.

И только появление Никиты Арсеньева предотвратило возможную перепалку Леши и Теоны. Кстати, Леша отметил, что с Никитой Теона ведет себя куда любезнее, и в беседе с ним она даже производит впечатление относительно нормального человека.

— Отличная девушка, — подмигнул Леше Никита, когда Теона отвернулась, — умная и обаятельная!

Леша сморщился и поинтересовался у «мисс обаяния», какие виды кофе она умеет готовить.

— Честно говоря — никакие, — улыбнулась Теона. — Я кофе вообще не люблю.

Леша застонал, как смертельно раненный зверь:

— Да как же, да что же это?!

— Ну вот так, — пожала плечами Теона. — Но я ответственный, легко обучаемый человек, поэтому я быстро усвою все, что нужно.

— Но кофе нужно любить! — вскричал Леша. — Тут все серьезно!

— А ты вообще какой-то чрезмерно эмоциональный парень, — неодобрительно заметила Теона. — Неужели ты так уж любишь кофе?

— И даже еще больше! — отрезал Леша. — А ты-то что из напитков предпочитаешь?

— Чай, а еще лучше красное домашнее вино! — призналась Теона.

— И с этим человеком нам придется работать?!— возмутился Леша.

Манана с Никитой, наблюдавшие за диалогом Леши и Теоны, переглянулись.

— Ну ничего-ничего! Мы еще сделаем из тебя приличную девушку! — с тихой угрозой пообещал Леша и тут же включил гимн отъявленных кофеманов, песню Фрэнка Синатры «The Coffee Song».

Старина Фрэнк пел о чудаках, которые даже в яичницу с ветчиной добавляют кофейный кетчуп, да что там говорить — они даже в кофе добавляют кофе! В какой-то миг оба бармена не сдержались и тоже затянули песню.

Услышав слова «Ты встречаешься с девушкой и позднее понимаешь, что она пахнет как кофеварка», Теона взглянула на парней с изумлением. Ну ладно чокнутый Белкин, но от Никиты она такой кофейной экспрессии никак не ожидала.

— Понимаешь, нам всем нужна энергия, — улыбнулся Никита. — А эту энергию дает что?

— Что? — переспросила Теона.

— Кофе! — прокричали Леша с Никитой.

Теона выразительно на них посмотрела:

— Парни, вы сумасшедшие!

Но как бы там ни было, несмотря на всю разность характеров, темпераментов и глобальное различие вкусов, отныне Леше и Теоне предстояло работать вместе. Ничего не поделаешь!

***

Весь день Данила Суворов провел в Кронштадте, без устали снимая этот гордый город с разных ракурсов. Кронштадт завораживал Данилу не меньше, чем красоты Крайнего Севера или экзотика африканских пустынь, поскольку в нем сохранился неповторимый петербургский «гений места».

Данила долго снимал на набережной. Ветер рвал серое полотно Финского залива, небо сливалось с водой, покачивались корабли на причале. Непогода испытывала город-крепость, его жителей и самого фотографа на прочность. Но Данила радовался разбушевавшейся стихии, позволявшей сделать характерные, образные снимки. Сделав целую серию фотографий на заливе, Данила дошел до прекрасного, уходящего ввысь Морского собора и невольно улыбнулся: «Создал же Господь такую красоту!» Серия фотоснимков собора, и дальше в путь.

Суворов бродил по окраинам города, заглядывал во все дворы, закоулки, фиксировал камерой проступающее в трещинах на стенах, в следах старых военных снарядов, в золоте церковных куполов время. По сути Данила всегда занимался тем, что стремился удержать ускользающее время, запечатлеть его. Вся его жизнь была попыткой зафиксировать, поймать и бережно сохранить что-то очень зыбкое, эфемерное, ускользающее. Потому что кто его знает — вдруг через несколько лет в этот гордый, тихий, дремотный город, сам по себе похожий на застывший корабль, ворвутся какие-нибудь преобразователи и захотят переиначить здесь все на современный лад: уничтожат этот старый форт, снесут тот старый дом, а на месте этого магазинчика с трогательной, советской еще вывеской соорудят очередной безликий супермаркет. Любой город может исчезнуть, уйти как Атлантида под воду. Понимая это, Данила хотел сохранить любимые места в их первозданном виде хотя бы на карте памяти.