Дежнев инстинктивно закрылся рукой, но уруктай не успел ударить – Шарки залепил сородичу затрещину. Степняк в одно мгновенье рухнул, как подкошенный; его оружие улетело куда-то в траву.

Не оглядываясь, отряд поспешил дальше, туда, где между холмов двигались тени уруктаевского каравана.

Кажется, стычка прошла незамеченной. Никто не явился к ним за сатисфакцией. Через четверть часа крепость скрылась за косой тенью одного из холмов, хотя на верхушке его, на ночной траве, еще можно было угадать отблески далекого костра; с остальных же сторон путников окружала ночная степь. Серп Селены сегодня был узенький, как острозаточенный боевой серп и блеклый, но небо вызвездило; просторы междугорья в этом неверном жемчужном свете выглядели необычно и покойно. Караван, растянувшийся длинной рваной цепочкой, плыл по травам, словно по спящему морю. Изредка доносились горловые звуки – их издавали вараны.

Ганин и Дежнев устроились рядом с Ассандром, на передке арбы, и тихо переговаривались. Хотя, как обычно, говорил больше Сергей (он опять затеял отвлеченный разговор), а его товарищ отпускал короткие междометья: он был чем-то обеспокоен и часто вскидывал голову – всматривался в проплывающие мимо тени.

– Удивительно, что роль религии в этом мире очень и очень незначительна, – говорил Дежнев. – Я ожидал, что общество, так сильно похожее на наше средневековое, все свое поведение будет выстраивать вокруг каких-нибудь догм.

– Угу.

– Наши спутники обязательно, непременно должны были вести идеологические споры – ведь у нас же здесь представители сразу трех местных рас (Малыша я в расчет не беру). Хотя бы заявлять свои позиции… Разве у вас не должны быть друг с другом непримиримые разногласия, дорогой принц, – обратился он к Биорку. Ассандр пожал плечами. – Вот я и говорю: удивительное равнодушие к чужим воззрениям на космологию. А ведь они еще и нас должны были агитировать в свою веру. Чего? – Из под полога донеслось какое-то бормотание. Это, наверное, Грисаму было что сказать. – Лежите, товарищи, тихо. Спите.

– Все потому, – ответил ему Ганин, озираясь, – что у них волшебное прямо вокруг них, им концепции изобретать не нужно. Вот и выходит, что у них не вера, а знание. Чувствуешь разницу?

– Да, похоже. Значит у них и не религия тогда вовсе, а наука. Познавание. Так скажем, естествознание и философия. Как у нас. А много у нас сограждане спорят о науке? …спорили, – поправился Сергей. – Совсем об этом не говорили. Вот и они… Да что ты все время головой крутишь?

Ганин действительно вел себя беспокойно, а теперь он даже соскочил с арбы и тревожно оглядывался во все стороны.

– Улишки не вижу…

– Да все нормально будет. Никуда она не денется. Она же сразу влюбилась в тебя. Втюрилась, как кошка. Даже завидно, – вздохнул Дежнев и откинулся на полог широкой спиной (снизу сразу возмущенно заворочались гномы). – В меня бы так кто… лучше, конечно, какая-нибудь принцесса. Эх, как звезд насыпало!

– Просто она знает толк в мужчинах, – сказал Ганин.

– Да. Наверное, ты прав – не любят меня девушки… но, между прочим, фраза твоя звучит сомнительно: словно она – эксперт какой… – и Дежнев шумно вдохнул воздух в свою богатырскую грудь. – Посмотрите же, дорогие мои товарищи, какие жемчуга над нами раскинулись! «Открылась бездна, звезд полна; звездам числа нет, бездне – дна*» – воскликнул Дежнев. – Красота какая!.. И ни одного, ни одного знакомого созвездия! Может мы и не на нашей Земле вовсе? (Сноска* – М.В. Ломоносов)

Биорк и Ганин тоже подняли головы.

– А я кроме Большой Медведицы ни одного и не знал… – сказал Андрей. – Ты уверен?