Селита схватилась рукой за ветку, рискуя изорвать платье, взобралась на ствол поваленного дерева. Она прошла по нему, как по мостику, через ручей, и прежде чем спрыгнуть оглянулась. Компаньонки, приставленные к ней, пыхтели ещё с той стороны. Они больше чем принцесса заботились о целостности своих нарядов и бережно придерживали подолы пышных юбок.

– Ваше Высочество, подождите же нас, ― жалобно крикнула одна из них.

Вторая фрейлина подняла от дорожки глаза, и, увидев, что их госпожа на манер белки карабкается по ветвям, остолбенела.

Селита мстительно улыбнулась. Эти две клуши ― дочь местного констебля и его племянница, последние дни буквально выводили принцессу из себя.

Их приставили к ней для удовлетворения её возможных прихотей, для развлечения, и потому что этого требовал статус леди Хеспенской, но девицы увидели в этом возможность попасть в Эваг ко двору короля Стевариуса. В их грёзах, наверное, они видели себя уже жёнами блистательных столичных рыцарей, маркграфов или марклордов ― не меньше. Особенно старалась старшая – дочь констебля Гафоса, леди Виссарита. Она первая ждала Селиту при пробуждении. Отодвинув в сторону служанку принцессы, сама принималась надевать на неё платье. Пыталась всячески угодить Селите за столом. А будь её воля, она бы сопровождала Селиту и в отхожую комнату, и обслуживала принцессу в её естественных надобностях и там. Хуже всего, что фрейлины и вне стен замка не оставляли её одну, а Селите непременно нужно было исполнить одно задуманное дело. На юге это осуществить не получилось.

Там, в Эваге, природа была чудная. Мягкое внутренне море приносило необходимую влагу, щедрое солнце вливало в почву свою силу; холмы вокруг города утопали в апельсиновых и лимоновых садах, виноградная лоза скрывала в изумрудных зарослях виллы аристократов. Воистину, владения Сонетров не напрасно раньше носили название Благодатного края, а теперь, с падением Виннов, они именовались Благодатным королевством или королевством Эдесса.

Но здесь принцесса не могла воплотить свой план. Всё было чужое и незнакомое, к тому же она редко оставалась одна, да и мысли Селиты тогда были заняты другим. Она с трепетом ждала, когда Матиуш потребует от неё своё…

Их свадебный обряд произошёл в тот первый день бегства Сонетров из Капертаума. Вечером, когда солнце село, и когда выбившаяся из сил армия Стевариуса остановилась на ночлег посередине глухого леса, король потребовал явить перед собой своего сына лорда Хеспенского и дочь короля Дерика.

– Не сопротивляйся, принцесса, ― сказал ей бастард Стевариуса. ― После разгрома у Пархима король почти обезумел. Сумасшедшему нельзя перечить.

Они стояли посередине Лехордской дороги и Матиуш Ардо крепко держал Селиту за руку. Сотни факелов в руках воинов освещали их фигуры. Принцессе казалось, что солдаты разбитой армии смотрели на дочь врага с ненавистью, и каждый из них желал овладеть ею, чтобы поквитаться за разгром и бегство.

Рука Матиуша и её внешняя покорность были единственной защитой девушки. Если принцесса откажется, человек, собственноручно лишивший головы её брата, охотно бросит Селиту на поругание свои псам.

Обряд, выбранный королём, был прост, но требовал действенного участия принцессы. Ей не оставляли возможности быть пассивной жертвой: они с Ардо должны были трижды прыгнуть через ракитовый куст. Король сам связывал полотенцем их сцепленные руки. Делая жёсткими пальцами старика узел вокруг запястий своего бастарда и принцессы, король близко смотрел Селите в глаза. Матиуша он, казалось, не замечает. Словно в этом обряде участвовали только они: Стевариус и его юная добыча.