– На стол равняйсь! Водку внести! – дурашливо скомандовал Духопельников и, сквозь хохот, добавил: – Шапки долой!

– Не кощунствуй, – остановил его Одноралов, стягивая свой светлый полушубок и бросая его на руки подбежавшего молодого казака. У других гостей одежду принимали также бойцы штабного взвода.

Загромыхали отодвигаемые стулья. Одноралов, держась хозяином, размещал участников застолья. Капитана Кубоша, профессора и Павла Тихоновича усадил рядом с собой. Поблизости устроились неразлучные Сюсюкин и Духопельников. Интендант Беляевсков сел напротив престарелого полковника Елкина, благообразного офицера еще царской школы, привлеченного к работе в представительстве. Далее разместились помощник бургомистра и еще несколько человек, незнакомых Павлу Тихоновичу.

Разлили по рюмкам. Одноралов, с осанистым видом, оглядел гостей, торжественно воскликнул:

– Братья казаки! Господа! Нами подготовлены документы, необходимые для согласования с германским правительством о создании казачьего государства. Без преувеличения – это историческое событие. Оно совпало с десятилетним юбилеем прихода к власти Адольфа Гитлера, чьи доблестные войска принесли нам освобождение… Предлагаю тост за воинское братство и сотрудничество донского казачества и Третьего рейха!

– Любо! Любо! – вразлад выкрикнули адъютант Абраменков и некто с всклокоченными волосами и помятым лицом.

Ледяной, как снеговица, самогон взбодрил Павла Тихоновича. Он охотно закусывал, переговаривался с соседями. Наискосок, человека через три от него, возвышался плотный, седоватый есаул в сером кителе, которого раньше он не встречал. Из-за круглых очков скользил вдоль стола щупающий взгляд. Бритое, холеное лицо излучало добродушие и довольство. И это, неведомо почему, насторожило Павла Тихоновича. «Странный гость, – подумал он, прислушиваясь к негромкой журчащей речи незнакомца. – Откуда взялся? Не похож он на казака!» И, не в силах прогнать гнетущего подозрения, спросил у Одноралова:

– Кто это, в очках?

– Представитель Павлова в Шахтах, Доманов.

Павел Тихонович вспомнил, что атаман сетовал на безынициативность своего начальника штаба и, собираясь заменить его, называл именно эту фамилию.

– И чем же хлеб зарабатывал раньше, при Советах?

– А бог весть! Слышал, снабженцем был в Пятигорске.

– А как здесь оказался?

– Вроде бы давний знакомый Павлова…

Профессор Миллер, которому Одноралов предоставил слово, поднялся, держа в подрагивающей руке бокал с красным винцом.

– Друзья мои! Мне не приходилось носить военную форму. С юности я выбрал поприще науки. История, смею утверждать, наука не только о прошлом. Верные знания позволяют объективно оценивать настоящее и предвидеть. История казачества свидетельствует о величии дел, несгибаемости духа и ошеломляющей храбрости! Напомню слова Ермака накануне битвы с Кучумом, когда малодушные стали роптать: «О, братия наша единомысленная, камо нам бежати, уже осени достигши, и в реках лед смерзается; не дадимся бегству и тоя худыя славы себе не получим, ни укоризны на себя не положим, но возложим упование на Бога; не от многих бо вои победа бывает, но свыше от Бога помощь дается… Воспомянем, братие, обещание свое, како мы честным людям перед Богом обеты и слово свое даша, и уверившися крестным целованием, елико всемогий Бог нам помощи подает, а отнюдь не побежати, хотя до единого всем умрети…» И ныне не число воинов, а дух казачий и Божья помощь могут принести победу. Я считаю себя донским казаком, хотя в жилах течет немецкая кровь!

Ему зааплодировали.

– Царь даровал моих предков за верную службу и землей, и этим великим званием. Войсковые атаманы Павел Граббе, Федор Таубе, Михаил Граббе, много сделавшие для донского края, также были немцами. Казаков и немцев роднит ратный дух. Об этом не устает говорить Петр Николаевич Краснов. наш прославленный атаман и писатель. Предлагаю тост за его здравие и скорый приезд!