– Нет, – Ликон пожал плечами. – Я бы заметил.

Кадар поморщился, встал, обошел вокруг стола, навис над подчиненным:

– Не льсти себе, клирик. Ты бы не заметил, если твоя родная мать работала в Тайной Службе. Полчаса назад ты флиртовал с девушкой около расписания и не понял, что она из разведки Ордена Земли. Хорошо, что она и на нас работает, доложила по электронной связи о твоей неуклюжей попытке ее вербовки.

– Какая такая вербовка? – удивился Жрец. – Мило поболтали и разошлись. Кстати, если шпионка, хотелось бы посмотреть ее досье.

Кадар криво улыбнулся.

– Подумаю. Но это не так просто.

– А вот если у меня были ментальные способности, это было бы не просто, а очень просто.

– Об этом еще поговорим, – прервал его начальник. – С этого дня предполагаем, что кто-то из твоей группы стукач. Веди себя соответственно. Аккуратно, никаких лишних разговоров и подстав. Не лезь на рожон. Связь та же. Если что неординарное, можешь приходить в любое время. Ясно?

– Да.

– Теперь насчет твоей просьбы по ментальному контролю. Когда станешь офицером, пройдешь нужные курсы, если руководство сочтет это нужным. Зачем клирику такие умения?

Ликон ответил быстро, почти дерзко:

– Вы говорите мне, что кто-то из моей группы шпион. И что я не могу распознать его при встрече. При этом вы приказываете мне вести себя естественно и не попадаться. Как я смогу с этим справиться, если мне противостоят умелые агенты, о которых я не знаю?

Кадар потянулся. По-паучьи, как будто у него не было локтевого сустава, забросил руку за спину, почесался. Вернулся к столу.

– Хорошо. Мы рассмотрим твою просьбу. Она кажется мне… адекватной. Вопросы?

Ликон взглянул на прямоугольные часы на стене лаборатории. Зеленые цифры показывали без четверти десять.

– Я опоздал на утреннюю молитву. Куратор группы задаст ненужные вопросы.

– Я провожу тебя тайным ходом, успеешь к окончанию. Пошли.

В Зал Молитв вошел Читающий, офицер Воды. Однако серебряные нашивки в виде квадратов означали, что он служит не своему Ордену, а на благо всей Церкви. Считалось, что так Церковь сохраняет священную чистоту служения, хотя на самом деле она контролировала адептов.

Офицер взошел на кафедру, открыл книгу и осмотрел аудиторию, добиваясь тишины. Как только зал затих, он поднял правую руку с двумя разведенными пальцами – центральный жест веры, означающий веру в Двуединого Бога. Все присутствующие в зале подняли такой же знак.

– Верую в Двуединого Бога, Бога разрушения и созидания, Бога добра и зла, Бога жизни и смерти, – начал священнослужитель «Входящую» молитву. – Поклоняюсь только Тебе, обращаю все помыслы к Тебе, даю клятву служить Тебе в Малом Мире. Даруй нам то, что обещал Пророку, прости нам прегрешения наши и проводи нас в Большой Мир. Будь милостив к нам, Твоим созданиям, дай жизнь нам и нашим детям и огради от зла. Аминь.

Священнослужитель раскрыл руку и положил на книгу. По этому сигналу все сели.

– Сегодня мы поговорим о том, как сочетается Бог и научное знание. Хотя наша Академия принадлежит Церкви, вы получаете светское образование. Но такое знание, как известно, обходится без упоминания Бога. Зачем же Он нужен? – офицер сделал паузу, оглядывая зал, как будто ожидая, что кто-нибудь поднимет руку, как на уроке, желая ответить. – А нужен Он для того, чтобы ваше искусство служило созиданию, а не разрушению. Из науки невозможно почерпнуть знания о добре и зле. Священное Писание, – он поднял книгу перед собой, – дает нам твердые нравственные ориентиры, чтобы наша жизнь служила на благо Мира Минимума. Вы скажете, что для этого есть законы. Но кто устанавливает законы? Люди. А людям свойственно ошибаться. Только Бог может придать высший смысл морали, нравственности и наделить нас такой совестью, которая не даст сойти с пути истинного.