После того как Галя молниеносно сервировала стол, Валин папа командным голосом:

– Ну, давай, сынок, докладывай, как теперь в Тушино летают. А то мне твои начальники из ДОСААФа все золотые горы обещают.

Я детально рассказал про порядок, организацию и проведение полётов. Папа меня периодически перебивал, и задавал вопросы с подковыркой. Когда я закончил, он смягчился и сказал:

– Добре! Не врут твои начальнички, за это дело не грех и выпить.

Тут же подскочила дрессированная Галя, налила в рюмку водки, подцепила вилкой солёный огурчик, спряталась за его спину и встала в позе правофлангового на параде – грудь колесом, носки на ширину ружейного приклада. Папа выпил, смачно крякнул, Галя тут же подала ему в руку вилку с огурцом. Он с хрустом откусил и продолжил:

– Ну, а дальше какие планы?

– Аэроклуб отправляет меня в Харьковское истребительное.

– Добре, хорошее училище. А я в Серпухове учился, с Валеркой. Знаешь такого?

Я кивнул, хотя не понял про кого он говорит.

– Это хорошо, что ты Чкалова помнишь. – Папа одобрительно похлопал меня по плечу, и повернувшись к жене, – а ты говоришь, они ничего не знают. Смотри, этот вроде головастый попался.

И тут безо всякого перехода:

– Все, свободен!

Валя быстро встала и рукой пригласила меня к выходу. Я был полностью ошарашен таким поворотом, но подойдя к выходной двери, Валя обняла меня, на лице у неё играла счастливая улыбка, поцеловала и тихо прошептала:

– Все прошло замечательно, папа очень тобой доволен. Ты – молодец! Я тебя очень люблю. Вечером жди.

Ещё раз поцеловала и выставила за дверь. Совершенно ничего не понятно! Чем он доволен? И вообще, кто её родители?

Вечером я допросил Валю с «пристрастием». Оказывается, её папа заслуженный лётчик-истребитель, большой авиационный генерал. Дважды Герой Советского Союза, первого героя получил ещё в Испании, второго за Оборону Москвы. Папа запретил ей про себя рассказывать, поэтому она молчала и домой к себе никого не водила. Кругом одни тайны.

Я поехал в Чугуев и без особых усилий поступил. Была только одна небольшая проблема: медики очень засомневались, что я смогу уместиться в кабине истребителя. Обмеряли меня и так, и сяк, все никак не могли решить. Пришлось мне самому идти к председателю комиссии и доказывать ему, что если я в зимней одежде в кабинке маленького планера помещался, то в истребителе уж точно помещусь. Председатель комиссии, послушав меня, сразу предался воспоминаниям: оказывается, он тоже в юности на планере летал. Мы обсудили особенности безмоторного полёта, он расчувствовался и подписал мне все необходимые бумаги. Между нами: кабина планера шире, чем кабина истребителя, и сверху фонарь голову не прижимает, но я об этом скромно промолчал, а председатель, похоже забыл.

Валя с папиной помощью поступила на журфак МГУ, правда, учиться там ей совсем не понравилось. Она ожидала, что её сразу после вступительных экзаменов оправят на какую-нибудь интересную выставку или премьеру, чтобы она потом поделилась своими высокоумными впечатлениями с читателями красивых иллюстрированных журналов. Но вместо этого её заставили ходить каждый день на лекции, сдавать сессии и писать скучные курсовики. Со временем она поняла, что пробиться в журналистике также трудно, как и в литературе, а быть репортёром в заводской многотиражке она не хотела. «Не тот полëт» – говорила она. Правда, училась она хорошо, но я очень подозреваю, что ей помогали сокурсники-ухажёры, как когда-то я в школе. Интересно, а как она с ними расплачивалась? Со мной – поцелуями, а с ними? Что-то я об этом в училище не думал. Ну не за красивые же глазки они за неё учились!