Ствол старой берёзы, украшенный шрамом лопнувшей от влаги и времени коры, был почти чёрным у основания. Облокотившись о дерево спиной, прямо на земле сидел мужчина, которого только к утру обнаружила поисковая группа. Махоркин внимательно разглядывал лицо мужчины, пытаясь представить, что мог чувствовать этот человек, просидевший рядом с трупом ребёнка ночью в лесу несколько часов в полной темноте. Заикаясь, мужчина рассказывал, как наткнулся на тело, упал и не сразу понял что под ногами. Рассказ о том, как он поспорил с другом, хоть и казался чудным, но почему-то вызывал доверие.

Махоркин записал весь рассказ, данные самого мужчины и его товарища, а так же телефон той самой девушки, которая позвонила в ОВД, и вопросительно взглянул на Волкова.

– Что скажешь?

– Задушили. Видишь, синяя полоса на шее. – Судмедэксперт приподнял одно плечо ребёнка и отодвинул ворот курточки. На розовой коже хорошо просматривался багровый след.

– Странная полоса. На верёвку не похоже, широковата.

– Не верёвка, это точно.

Мальчик лежал лицом вниз. Синяя курточка задралась, из-под неё была видна коричневая клетчатая рубашка. Чёрные болоньевые штанишки заправлены в резиновые сапожки, на голове синяя вязаная шапочка с помпоном. Шапочка съехала на затылок, курчавые волосы цвета кофе с молоком испачканы липкой чёрной грязью. В маленьком кулачке увядший букетик подснежников. Задушенный ребёнок в лесу – картина сама по себе страшная, но этот букетик в руках производил на Махоркина особенно тягостное впечатление. Рядом с телом маленький, почти детский след. Кусок земли, как будто специально расчищенный от листвы, хранил чёткий отпечаток обуви. Больше следов видно не было.

– Глянь, – Махоркин махнул рукой, подзывая Волкова.

– След? Но не ребёнка. У этого на сапожках виден отчетливый рисунок, да и размер хоть и маленький, но гораздо больше чем резиновый сапожок. Подошва гладкая – это даже на сапоги не похоже.

– Что с собакой? – вопрос был адресован тому самому лейтенанту, который первым обнаружил Ивана Солянку, сидящего рядом с трупом. Всё время пока мужчину допрашивали и осматривали тело, собака не находила себе места, беспокойно дёргая поводок в руках лейтенанта.

– Сам не пойму что с ней. Сидеть, – приказал лейтенант. Собака послушно села у ног хозяина и заскулила.

– Плохо воспитываешь, видать, ты её, – не удержался от язвительного замечания Волков.

– Да она послушная, – оправдывался лейтенант. – Первый раз с ней такое. Как будто ещё что-то чует.

Махоркин перевёл взгляд с тела на собаку.

– Ёжика она чует, – ехидно усмехнулся судмедэксперт и склонился над трупом.

– Пусть ведёт, не сдерживай её. – Махоркин выпрямился.

– Ищи, – приказал лейтенант и отпустил поводок.

Собака рванула в лес и Махоркин, отложив портфель, направился вслед за лейтенантом. Долго идти не пришлось. Под колючим голым кустарником лежало ещё одно такое же маленькое тело, которое вполне можно было принять за брошенный кем-то мешок. Мальчик так же лежал вниз лицом и в руке у него был точно такой же увядший букетик подснежников.

– Ничего себе, – присвистнул подошедший сзади оперативник Виктор Котов. Следом за ним уже подходили Олег Ревин и судмедэксперт Волков.

– Сколько же их тут. – Волков приподнял тело за плечо. – Да это точная копия того.

Действительно, конопатое личико мальчика было уменьшенной копией того, которого нашли первым.

– Может близнецы? – предположил Олег.

Махоркин отодвинул ворот куртки. На шее красовалась знакомая уже багрово-синяя полоса.

– Так. Надо бы лес прочесать полностью. – Махоркин подошёл к успокоившейся собаке и погладил её по голове. – Как тебя зовут, дружище?