Он стоял во весь рост, отважный маяк силы в сердце бури, хотя страх скручивал его желудок. Он увидел испуганные лица вокруг себя и почувствовал необходимость стать для них якорем, успокоить растущую тревогу.

Он бегал по кораблю, успокаивая перепуганных животных. Он рассказывал истории о капибарах, переживающих штормы, ободряюще виляя хвостом, хотя у них не было ни одной истории о том, как они выдержали океанский шторм.

Он проинструктировал команду натянуть канаты, убедившись, что все паруса надежно закреплены. Его голос был ровным баритоном на фоне воющего ветра, каждая команда была точной и спокойной, он вел корабль по бушующим волнам.

Белка, обычно такая прыгучая, застыла в углу и скулила.

– Капитан, корабль затонет! Все кончено! – Он никогда не сталкивался с таким сильным штормом.

Джонатан похлопал его по плечу.

– Вовсе нет, мой маленький друг. «Морской огурец» создан для плавания по волнам, у нас есть храбрые бобры, талантливый мореплаватель и… ну, оглянитесь вокруг!

– Он указал на бобров, работающих с завидным хладнокровием, его команда обеспечивает безопасность корабля.

Джонатан понял, что это был не просто шторм, это было их первое настоящее испытание, их первый вызов как команды.

– Давайте поднимать волну за волной, – крикнул он голосом своего капитана, голосом, который поддерживал спокойствие посреди бушующего безумия.

Это сработало. Пассажиры, привлеченные его смелым внешним видом и уверенными словами, собрались вокруг него, черпая силы в его успокаивающем присутствии. Джонатан спел песню, которую его мать напевала, когда ему было страшно, о мудрой старой пленительной капибаре, которая любила море и бурные приключения, которые оно приносило. Он вспомнил слова своей бабушки о том, что храбрость заключается не столько в отсутствии страха, сколько в силе идти вперед, несмотря на это.

Внезапно раздался треск и громкий трескающийся звук, когда сильный порыв ветра разорвал парус. Они увидели, как один из их самых ценных флагов – флаг с головой капибары над волной – сорвался с мачты и был унесен свирепым ветром, кружась в темноте, как потерянная душа.

Паника распространилась среди пассажиров. Это был признак того, что корабль сдается, дурное предзнаменование, не так ли? С замиранием сердца они смотрели, как их символ надежды исчезает в залитом дождем небе.

Джонатан затаил дыхание, в горле у него застрял комок, но, несмотря на внутренний ужас, он держался стойко, не позволяя пассажирам увидеть его страх. Он сосредоточился на шторме, анализируя его ритм, находя пульсацию ветра, направление волн, и его разум начал думать. Он увидел, что хлопающий парус ловит ветер и тянет за собой мачту. Им нужно было его срезать!

Настойчивым тоном Джонатан приказал белке забраться на верхушку мачты, хотя это противоречило его приказам. Бушевал шторм, море вздымалось, и все сидели на краешках своих кресел. Джонатан знал, что это вопрос жизни и смерти.

Белка, превозмогая свой страх, собрала последние силы, чтобы взобраться наверх. Джонатан не спускал с него глаз, готовый спустить на землю при малейшей опасности, но бельчонок сделал то, что должен был сделать. Он быстро маневрировал с отработанной ловкостью и, несмотря на свой страх, сумел закрепить хлопающий парус, прекратив давление.

– Ура!

– закричали пассажиры. Они дружно вздохнули с облегчением, когда качка стихла. Джонатан тоже почувствовал облегчение. Шторм угрожал разорвать их, но его команда, его храбрые товарищи, его команда выстояли. Пассажиры собрались вокруг Джонатана, обмениваясь взволнованным шепотом, нежно обнимая его. Он держал себя в руках, доказав им всем, что даже капибара может быть храбрым капитаном.