– Ты прав.

– В прежние времена все обстояло по-иному, так как вера составляла задачу всей нашей жизни, ибо люди полагали, что способность верить не может быть обретена за считанные дни и недели, и даже десятилетия. Что о себе возомнили эти выходцы с академии света? Что познали сущность мира за жалких пять лет?

– Поэтому я наслаждаюсь твоими кровавыми пирами. Жалкие недоноски полностью заслуживают своей судьбы. Я вижу как их высокомерие и презренное невежество выходит с каждым ударом моего клинка.

– Никакое наслаждение само по себе не может быть неправедным. Я завидую твоим чувствам. Поверь мне, я бы многое отдал, за то, чтобы снова почувствовать…

– Ты выше всех сущих мелочей, – произнес Зверь, преклонил колено перед Костаправом и снова поднялся.

– В этом я ни капли не сомневаюсь. Для того чтобы отречься от самого себя, необходимы сила, энергия и свобода духа. Но все же…

– Я понимаю тебя. Но ты могуществен и бессмертен.

– Нет ты не сможешь понять. Хоть ты избран моим верным слугой, но все еще жалок, как и любой человек.

– Я согласен с тобой.

– Представь, если бы у человека не было вечного сознания, если бы в основе всего лежала лишь некая дикая сила – сила, что, сплетаясь в темных страстях, порождает все, от великого до незначительного, если бы за всем была сокрыта бездонная пустота, которую ничем нельзя насытить, чем была бы тогда жизнь?

– Пустотой? – неуверенно произнес Зверь и поклонился выказав крайнее почтение.

– Ошибаешься… Светом. Катастрофа хоть и убила мое тело, но наделила меня силами изначального. Я помню тот день, тот остров, корабль, вулкан. Когда палуба загорелась… Все было потеряно, но было бы еще ужаснее, чем если бы ничего вообще не случилось!.. Я бы так и прозябал между пирами и выигранными битвами. Потом бы состарился или меня бы сразили еще раньше. Но свет принес мне бессмертие… И могущество, которого доселе не видывал весь наш свет. Для побед мне больше не требовались армии, мне хватало и сотни верных воинов. Против десятков тысяч! Жаль, что свобода так быстро закончилась и я стал привязан к своей новой крепости… Иначе я давным бы давно сокрушил Благолесье!

– Прости меня. Во всем виноваты ничтожные лучники. Они подвели меня в нескольких сражениях.

– Только они?

– Да…

– Ты недооцениваешь Немерейцев. Я помню прошлую жизнь. Хоть я их всей душой ненавидел, но в моих жилах текло четверть их крови. Они знают войну, как никто другой. Но я придумаю, как загнать их в ловушку. Тебе останется только исполнить.

– Я все сделаю как ты мне скажешь.

– Еще я недоволен лодкой с драгоценностями, что привез нам Геррлай. Половина фиолетового жемчуга, покрашенный хлам. За кого он меня считает?

– Я разберусь с этим недоноском. Его демонологи проели мне в Благолесье всю печень.

– Не слишком дави на него. Геррлай все делает по указке Лександра… Вот кто должен поплатиться за свою дерзость… Только время еще не пришло.

– Поплатится, обязательно поплатится. Только прикажи.

– Не спеши. От него иногда бывает и польза. Сведения занесенные к нему из Пепельного леса оказались важны. Как там обстоят дела с поиском лазутчиков в Лакведоке? Ты почти год возишь в мою крепость одного сектанта за другим, но все они оказываются чисты.

– Сумасшедший старик с колдовским амулетом, которого я сжег вчера, читал проповеди и грозился, что мы все сгинем в пучине морской вместе с нашей крепостью.

– К счастью, в мире никогда ничего не происходит по пасторским проповедям, ибо в жизни есть какой-то смысл, а в их проповедях – нет.

– Несколько верных последователей он все же собрал. Пришлось утопить их в море.