Совсем другая картина на Алтае: весь он покрывается и как бы закупоривается толстым снеговым саваном. Действительно, покров этот бывает так велик, что небывалому в Томской губернии трудно поверить. Тут обыкновенная толща снега доходит до 3 и 4 аршин, а местами и более. Словом, это море снега на огромном пространстве, которое 7 месяцев лежит под белым саваном.

В самом деле, трудно поверить даже и местному жителю, до чего бывают велики снега в описываемом крае. Вы представьте себе уже только то, что подветренные глубокие лога и долины нередко вполне заносятся снегом и сравниваются с общей белой пеленой великого плоскогорья. Вот почему на Алтае волей-неволей придуманы особые способы запряжки лошадей в зимние экипажи, особенно в громоздкие, как, напр., дорожные возки, повозки и купеческие кошевы.

Так как дороги с осени пробиваются обыкновенно простым людом, ездящим преимущественно в одну лошадь, то образуется торок, или накат, крайне узкий, так что при постепенно увеличивающемся снеге ехать тройкой в ряд уже невозможно. Вот и придумали запрягать гусем, т. е. всю тройку по одной, друг за другом; или так называемой бочкой – по паре друг за другом; или же еще иначе – одну в корень, а двух на вынос. То и другое, конечно, неудобно и требует большого навыка ямщиков и приезженных лошадей. Иначе история плохая, и всякий проезжающий будет подвигаться вдвое и втрое тише и мерзнуть в той же пропорции. Все это еще ничего и терпимо, если путь свободен, но горе, когда попадают обозы, а тем более попутные. Часто случается так, что разъехаться невозможно, и вот ваш громоздкий экипаж миром спроваживают на бок дороги в глубокий снег, в котором ваши лошади тонут по уши. Вот тут и извольте ждать, пока мимо вас пройдет обоз иногда лошадей в 200 и более! – а затем миром же с криком и уханьем добывают ваших лошадей и повозку, чтоб поставить на дорогу.

Если же обоз попутный и обогнать или объехать его невозможно, то остается только одно удовольствие – покориться судьбе и ехать шагом за обозом. Не правда ли – это своего рода идиллия, которая рвет вас до самого сердца; а потом, когда волнение волей-неволей пройдет, вы или ложитесь спать, коли это возможно, или вылезаете из повозки, чтоб пройтись пешком, поразмять свои члены, – промяться, как говорят сибиряки, и, пожалуй, понаблюдать, если вы любитель всего того, что попадает на глаза при такой оказии!..

Бывает, что на больших трактах по особому распоряжению начальства на местных жителей налагается особая повинность: расчищать дороги, и это обыкновенно делается так: сооружается из бревен или широких плах громадных треугольник, к которому припрягаются миром лошади, и такая машина с ужасным криком погонщиков и характерным скрипом везется углом вперед по дороге; она разворачивает снег на стороны и делает дорогу шире. Но все это возможно и полезно только тогда, если такую чистку производить с осени и не давать заноситься дороге прибывающим снегом. Конечно, такая повинность нелегка и часто бывает горше летней – содержать дороги в исправности. Понятное дело, что треугольником громадные ухабы и снежные надувы не возьмешь, а потому их ранее особые люди сбивают всевозможными инструментами сельского хозяйства.

По-моему, всякому, приезжающему в долгий путь по Западной Сибири, особенно с семьей, несравненно лучше ехать в двух небольших и легких экипажах, чем в одном и большом. Знаю это по горькому опыту, а потому и советую. В большом можно засесть иногда в плюгавом снежном надуве; иногда является невольная злоба, когда видишь, что мимо легко и свободно несутся небольшие повозки, а ямщики еще нарочно насвистывают и подсмеиваются над завязшим собратом. Бывает, что их счастливые пассажиры давно уже напились на станции чаю, а вы все еще сидите в снегу и ждете помощи!.. Посудите сами, что такая штука вызовет и не одну злобу!.. Поэтому можете вообразить, что бывает на мелких проселочных дорогах и как путешествуют по ним в более или менее громоздких экипажах! Вот почему многие таежники, напр, служащие люди на золотых приисках, ездят по таким снежным вертепам в небольших кошевках и в одиночку.