– Чего-то я борщанул. Да, Ась? Болит где?

– Нет… – еле слышно выдохнула она, мотнув головой.

– Аська, ты извини, что я так…

– И ты…

– Мир?

– Мир.

Она стояла не оборачиваясь, кусала губы, чтобы перед глазами расступилась молочная пелена, а сердечко колошматилось сошедшей с ума швейной машинкой. И если бы Ниделин встал перед ней сейчас, заглянул в ее глаза, то увидел бы, что сотворил с Половинкой одним своим прикосновением, и она точно сгорела бы со стыда. Аськины щеки полыхали огнем и никак не собирались остывать. Вспыхнула, оказавшись в его руках, словно пороховая бочка от искры, и продолжала тлеть, чувствуя спиной испуганный взгляд. Видела, как он смотрит на других, слышала, что отталкивает резко и бесповоротно, но ни разу в его взгляде не прочитала страх. Не слышит, не слушает, не даёт сказать, а тут… ждёт, что ответит.

– Ась… Ты как?

Ладонь осторожно трогает за плечо, и тело снова начинает сходить с ума, предательски выбрасывая белый флаг. И кожа зудит, зудит, зудит… Нужно всего лишь дернуться вперёд, оборвать все, но нет никаких сил. Сколько думала, как это вообще происходит, когда внизу живота появляется истома. Сколько пыталась представить, что там может тянуть от простого прикосновения, а сейчас… Голову лихорадит то самое, разбуженное, уговаривает, упрашивает постоять так ещё чуть-чуть.

– Егор… – просипела Ася, отстукивая зубами частую дробь.

– Половинкина!

Рванул, разворачивая к себе лицом, сорвал куртку и, накинув на дрожащие плечи, начал растирать спину, руки.

– Ты чего молчишь, что замёрзла? Половинкина! Язык проглотила? Чего киваешь? Ты только попробуй простыть, я тебя тогда живьём вверх ногами закопаю!

– Зачем?

– Аська, ты дура? Думаешь, я тебе выпускной позволю пропустить? Где ты ещё оторвешься по полной, а? Пивасик, шашлычок…

И если для Егора упоминание о даче ассоциировалось больше с весельем, то для Аськи совсем по-другому. Прошлось лучше любого ледяного душа. Сметая разбушевавшиеся фантазии и царапая сердце острыми когтями. Оставив после себя лишь горькую улыбку на губах.

– Ну да… – кивнула Половинка, возвращая куртку Егору. – Спасибо. А медаль даже не показал.

– Это мы сейчас быстро исправим, – парень подлетел к сумке, вытащил из внешнего кармашка новую медаль и грустно улыбнулся. – Прикинь, Ась, она же последняя получается. Только сейчас дошло.

– Десятая?

– Ага, – Егор подкинул ее на ладони, потёр большим пальцем и с довольной улыбкой нацепил Аське на шею. – Это тебе.

– Совсем сбрендил?

– Нет. Вот хочется мне, чтобы она была у тебя. Извини, но первую не отдам, а вот эту, да. Считай, что у меня бзик и резко проснувшаяся форма этого… романтизма, во!

– А мне кажется, что это обострение кретинизма!

– Одно и тоже.

– Неделя, ты с какой колокольни упал, что так головой треснулся?

– Ой, ее уже давно нет. Снесли, чтобы больше похожих на меня случаев не повторялось, – рассмеялся Егор. – А так, чтобы не случилось, я всегда буду помнить, что у меня есть ты. Ну и ты, если хочешь, конечно, можешь обо мне вспоминать.

– Ниделин, ты что задумал? – тут же напряглась Ася.

– Спокойствие, фройлян. Ничего такого я не задумал. Ты экзамены сдашь, поступишь в какой-нибудь мегапрестижный ВУЗ и свалишь из этого города, а мне даже местное ПТУ не светит. Буду сидеть по вечерам, смотреть на свои медальки и о тебе думать.

– Дурак! – Аська по инерции отвесила шутнику подзатыльник, но медаль все таки спрятала. – Пошли лучше к нам обедать, пока я тебе остатки мозгов не вышибла.

– О-о-о! – протянул Егор, подхватывая свою сумку, – И снова плюсик отправляется в пользу Аськи Половинкиной! Сегодня тоже ничего другого не обломится? Я ж вроде как чемпион?