Более тесными отношения установились с Яковом Степановичем Славинским, сыном петербургского протоиерея. По всей вероятности, тот прошёл хорошо знакомый Чернышевскому путь отказа от карьеры священнослужителя, и это послужило, нужно думать, главным основанием для возникновения между ними первых товарищеских контактов. Славинский оказался более восприимчивым к политическим разговорам (I, 89, 128), и в письме к отцу от 21 марта 1850 г. Чернышевский именно о нём писал как о человеке, с которым он намерен «продолжать знакомство», «и, вероятно, с Корелкиным – впрочем, это ещё как случится» (XIV, 189).
В письмах и дневнике Чернышевского встречаются имена и других его университетских товарищей: А. Воронина, В. Залемана, Н. Лыткина, К. Нейлисова, А. Соколова, Н. Тушева, П. Пршелянского (Пшеленского), С. Козловского, И. Главинского. Однако упоминания эти незначительны, порою откровенно ироничны.
Особая дружба, продолжавшаяся все годы университетской жизни, установилась у него с В. П. Лободовским.
11. Василий Лободовский
Отзывы Чернышевского о Василии Петровиче Лободовском (1823–1900) охватывают период с 1847 по 1853 г. Вот некоторые из них. Июль 1848 г.: «С каждым новым свиданием я вижу в нём всё более и более. Это странный человек, какого ещё нельзя найти, человек великий, благороднейший, истинно человек в полном смысле слова» (1,42). Сентябрь 1848 г.: «В. П. истинно великий человек. Велик по сердцу, может быть, ещё более, чем по уму» (I, 115). Март 1850 г.: «Самый хороший мой знакомый» (XIV, 189). Ноябрь 1850 г.: «Единственный человек, на которого я смотрю с уважением» (XIV, 210). Январь 1851 г.: «Это человек, которого я люблю от души и уважаю, как никого почти», «удивительно умный человек» (XIV, 216).
Понятно внимание биографов Чернышевского к человеку, занимавшему столь приметное место в ответственейшую пору формирования взглядов будущего руководителя шестидесятников. Выводы относительно Лободовского противоречивы. Одни утверждали, что именно Лободовскому Чернышевский обязан передовыми воззрениями в студенческие годы. По мнению других, Чернышевский явно романтизировал своего друга из-за симпатий к его жене.[378] В работе, специально посвящённой выяснению их взаимоотношений, читаем, что если Лободовский и сыграл значительную роль в жизни Чернышевского, то «роль скорее отрицательную, чем положительную. Он не содействовал формированию революционных взглядов Чернышевского, а тормозил их развитие».[379]
Чтобы разобраться в столь разнородных суждениях и уточнить принадлежащее Лободовскому место в биографии Чернышевского-студента, необходимо заново обратиться к источникам и провести взаимопроверку всего наличного биографического материала: дневниковых записей и писем Чернышевского, эпизодического упоминания в мемуарах А. Ф. Раева и воспоминаний самого Лободовского, опубликованных в 1904–1905 гг. в виде бытовых очерков «с ручательством за достоверность всего рассказанного».[380]
В 1846 г. Лободовский был зачислен вольнослушателем 1-го отделения философского факультета по разряду общей словесности и оказался, как и М. И. Михайлов, однокурсником Чернышевского. Будучи намного старше остальных студентов, Лободовский первое время держался обособленно и не вступал в дружеские отношения с товарищами по курсу, напоминавшими ему, по его словам, молоденьких гимназистов. О времени сближения его с Чернышевским можно судить по сведениям, сообщённым последним в письме к родителям от 21 марта 1850 г.: «Самый хороший мой знакомый уже давно, года три, Вас. Петр. Лободовский, годами четырьмя или пятью постарше меня. Я с ним часто виделся, когда мы жили на прежней квартире, раза четыре в неделю иногда. Теперь, когда живём мы очень далеко друг от друга, в разных концах города, видимся, конечно, реже. Мне потому понравилось его знакомство, что он мне кажется умнее, да и по характеру лучше всех других молодых людей, с которыми я встречался: другие кажутся перед ним как-то слабоватыми по уму. Живёт он очень небогато, похуже, нежели живем мы. Живёт тем, что даёт уроки. Он человек женатый» (XIV, 189). Итак, дружеские связи с Лободовским установились приблизительно в начале 1847 г. В письме в Саратов (от 10 января 1847 г.) есть строки: «Хотел идти вечером к Михайлову, но не пошёл: мне нужно было дождаться одного вольнослушателя, переговорить с ним и потом уже идти. Но не приходил» (XIV, 101). Кроме Михайлова и Лободовского, других вольнослушателей на 1-м курсе, где учился Чернышевский, не было, и речь в письме могла идти только о Лободовском.