Захожу. Дверь скрипит. Сразу при входе ― небольшая трапезная, столов на шесть. Все они заняты. В помещении дымно, шумно, весело. Пахнет пивом и жареным мясом.

Ко мне подходит служащий. Его одежда не выглядит свежей, а туфли потерты и не чищены. Он молод, но уже с залысинами, хотя оставшиеся волосы блестят и тщательно причесаны. В памяти всплывают слова «коридорный» и «половой». По-моему, так называются должности подобных трактирных работников.

– Здравствуйте, ― вежливо полукланяется прилизанный. ― Вы хотите поесть или снять комнату?

– Здравствуйте. И то, и другое, ― говорю я. ― Надеюсь, этого хватит? ― Протягиваю монету.

– Более чем, ― спокойно отвечает коридорный. ― К сожалению, в зале, как видите, совсем нету места. Могу предложить вам поесть на кухне или принести еду прямо в номер?

– В номер, пожалуйста, ― отвечаю я. До этого я долгое время был в одиночестве, а теперь на меня свалилось сразу много новых впечатлений и я снова не прочь остаться один. Есть что обдумать.

Тут у меня возникает новый вопрос к себе самому ― могу ли я есть? Наверное, да, раз сейчас, например, я чувствую желание опорожнить мочевой пузырь. Значит, мое тело реально и его надо питать и освобождать от лишнего.

Господин приносит меню, состоящее из двух широких листов, но я его даже не открываю ― вряд ли быстро разберусь в названиях и составе местных блюд.

– Есть какое-нибудь тушеное мясо с овощами? ― спрашиваю я.

– Хм, ― коридорный на секунду задумывается. ― Есть рагу из цесарки с кабачками и помидорами.

– Цесарка? ― пытаюсь я вспомнить. ― Это птица такая?

– Конечно, ― коридорный смотрит с удивлением.

– Хорошо, пусть будет рагу. И вина какого-нибудь, ― говорю. Мне хочется понять, способно ли мое новое тело на опьянение.

– Есть розовое из Воздамора.

– Отлично.

Служащий «Пестрой куропатки» удаляется, но ко мне сразу подбегает мальчуган лет десяти. Он одет так же, как коридорный, даже чуть аккуратнее.

– Принести багаж, лошадь накормить? ― спрашивает мальчишка.

– Нет у меня, малыш, ни лошади, ни поклажи. Покажи только, где моя комната.

– Пойдемте.

Пока идем по коридору, по звукам и обрывкам разговоров из-за закрытых дверей, понимаю, что гостиница плотно заселена. Мой номер оказывается на третьем, мансардном этаже. Комната довольно чистая. Кровать, шкаф, табуретка и рукомойник. Скрипят половицы.

– Сейчас принесу горячей воды. ― Мальчик подхватывает ведро, стоящее возле рукомойника.

– Спасибо, ― говорю я. ― Парень, у меня с собой только одна монета. Если будет сдача, обязательно поделюсь.

– Не надо, ― улыбается мальчик. ― Иллаванта! ― И убегает.

«Что за иллаванта такая, в самом деле, ― думаю я, устало опускаясь на кровать. ― Божество, что ли, какое? Нет, этот мир ― не мой, не тот, который я знал ранее. Если я не выдумал, что вообще знал какой-то».

Вскоре возвращается мальчик с кувшином горячей воды и полотенцем на плече. Процесс умывания и вытирания приносит много новых ощущений. Или давно забытых.

– Уважаемый, ― обращаюсь я к коридорному, когда он приходит с подносом, накрытым большой, металлической крышкой, ― часто у вас так много гостей?

– Почти всегда, ― грустно опустив голову, произносит тот.

– Так что же вы… Не расширяетесь? ― Это слово вспоминается не сразу.

Он поднимает удивленный взгляд.

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы было еще больше гостей ― денег больше заработаете…

– Так я и думал, ― отвечает коридорный, ― вы ― из симютников. Не бойтесь, я никому не скажу, ― спешит он меня успокоить. ― Но мы ― нет. Хозяин и так уже чуть не умер от воспаления легких, а у моей дочери ― близорукость. Мы с таким не играем ― наоборот, рады бы избавиться от половины посетителей.