Но зря царь-отец спешил: французский двор отказался признать её законной царевной – рождена-де до брака, да и мать её остзейская крестьянка.

В 4-11 говорилось, что династия Романовых начала агонизировать – именно как династия – с гибелью царевича Алексея и фактически была прекращена Екатериной II, когда она, по всей видимости, зачала наследника (Павла) вне законного брака (см. Прилож. 8). Суть дела не в физическом родстве, его смена лишь маркировала смену Екатериной II способа править (смена описана пунктирно тоже в 4-11). Смена повела к той известной из учебников и романов конструкции Российской империи, где правили помещики. Тот самый принцип, который едва проглянул в акте изгнания Челюскина из Морской академии, стал теперь одним из главных: мало служить, надо ещё «душами» владеть.

Что же касается влияния Петра I на династическую идею, то оно тоже было восточным в своей основе. Главной видится мне его попытка утвердить в России ту известную восточную практику, по которой царь был волен и жениться на наложницах, и казнить сыновей. Данная практика не прижилась в России, но акт убийства царевича всё же расколол общество: приверженцы Петра сочли акт разумным, утверждая, что царь спасал Россию, а противники, отвергая (ничего-де он не спасал, а тешил свой клинический садизм), волей-неволей утверждали сомнение в Петре как великом преобразователе. Сомневался, как полагаю, уже тот, кто положил на карту кочковатое стылое болото, мыс Петра.

Мыс Челюскин делит российскую Арктику на восточный и западный секторы, и в обоих плавать куда проще, чем перейти из одного в другой. Мало того, что мыс этот выдался далеко на север, но ещё на 60 километров дальше к северу лежит огромная Северная Земля. Вместе они перегородили океан, и пролив не в силах пропустить массы плавучих льдов, никогда толком не тающих. Куда бы ни гнал их ветер, пролив ими полон – совсем или почти. И это в наше время, при потеплении. А при Челюскине был в полной силе уже известный нам LIA – Малый ледниковый период.

Если с мыса Челюскин при ясной погоде горы Северной Земли бывают видны, то обратного нет – с Северной Земли мыса Челюскин не разглядеть, поскольку никакого там мыса на самом деле нет. Крайняя северная точка материка лежит на ровном заледенелом галечном пляже, изогнутом столь слабо, что её, точку, пришлось находить измерением. Сделано это было в 1919 году норвежской экспедицией Руала Амундсена, а в советское время эту точку украсили столб в память Челюскина и его корабля, а также пограничный столб.

Правда, и мыс неподалеку тоже есть: в двенадцати км к востоку и на 3 км южнее высится обрывистый мыс, тот самый, где когда-то Челюскин водрузил бревно. Ныне это мыс Чекина. Никифор Чекин был у Челюскина геодезистом, во всех делах помощником, да и сам путешествовал весьма успешно.

Ко временам Челюскина весь север Евразии, кроме Таймыра, был известен, но о размерах Таймыра никто не знал (см. Очерк 2). И прошло ещё 136 лет после Челюскина, пока к мысу снова (в 1878 г.) проникли люди. Они теперь добрались сюда морем, ибо началось потепление – то самое, от которого страдаем мы теперь. А тогда его не замечали и успех приписали умению капитана да новой технике, пароходу. То была экспедиция Норденшельда, уже нам известного, на парусном пароходе «Вега». Тем самым, швед Норденшельд стал предпоследним великим мореплавателем Земли (последним стал норвежец Амундсен, он в 1906 году