Увы, такой уровень обсуждения таймырских находок стал нормой. Впрочем, не следует во всем винить этнографа – другие, даже историки флота, писали в те годы ничуть не лучше. Его текст, полный противоречий и прямых ошибок, как историко-географических, так и логических, казалось бы, можно только забыть, однако он сразу же был востребован и принят.
Надо понять: шла война, патриотический настрой был общим, а того главного довода, который прямо опроверг идею северного пути (на кочах везли много пушнины), еще не было. Довод появился только в 1945 году, и оба (Долгих и Косой), к их чести, никогда больше на данную тему не выступали (хотя оба, бывший ссыльный Долгих и «безродный космополит», нуждались в укреплении своего шаткого положения). Их, однако, никто и не спрашивал.
Вскоре вышла книжка о Семёне Дежнёве [Белов, 1948], где в обстоятельной вводной главе версия северного пути ПСФ приведена как факт и, что хуже, начисто опущена вся история освоения бассейна Хатанги, поскольку она несовместима с данной версией. А ведь сам Белов эту историю и разрабатывал.
Но то, что мы видим у Долгих, Белова и других ранних авторов, были всего лишь детские игры, всерьёз за дело взялся Окладников. Хатангу как место отправки он отверг, причём опускал факты ещё более откровенно, чем до него: не могло ПСФ прийти ни с Хатанги, ни с Оленька, ибо «первые русские появились на Лене только в тридцатых годах XVII в.» [ИПРАМ, с. 32]. Вот так.
На самом деле таймырские находки не слишком занимали Окладникова: всю жизнь он изучал иные регионы Сибири и Среднюю Азию (став их большим знатоком), так что в лето 1945 года он успел побывать и на других раскопках. В бухте Симса он провёл меньше двух недель, а на острове Фаддея вообще работал пять суток. Тем удивительней дальнейшее.
В ноябре он уже выступает с докладом в Арктическом институте, а до конца года успевает выпустить на эту тему брошюру в издательстве Главсевморпути и статью в «Проблемах Арктики». Статья лишь начинает тему (кратко описаны лишь находки на о. Фаддея), причем автор выражает удивление:
«Так могло случиться лишь вследствие какой-то катастрофы, не позволившей владельцам временно разложенного на камнях имущества взять его с собой или сколько-нибудь надёжно предохранить… Этот общий вывод целиком подтверждается и обстановкой, с которой связаны были находки в заливе Симса: и те и другие одинаково отмечены печатью какой-то трагедии» [Окладников, 1945].
Других статей не появилось, что для научного описания странно. Зато в 1948-м вышла небольшая книга [Окладников, 1948], а в апреле 1949-го в печати уже было объявлено, что готов, отредактирован и сдан в издательство весь сборник итогов поездки Окладникова к мысу Фаддея [Пинхенсон, 1949].
Другого такого оповещения не припомню. Чья-то весьма сильная рука влекла Окладникова и его тему, нужную в год начала «борьбы с космополитизмом», к большой известности. Но готовый сборник был подписан к печати лишь через 2 года, в мае 1951. Что произошло?
А вот что: основной редактор сборника, член-кор Владислав Равдоникас, известный археолог, ярый марксист и поклонник учения востоковеда Николая Марра (каковое незадолго до этого осудил сам Сталин), был ещё в марте 1949 года снят со всех постов, и второго редактора, Окладникова, тоже обвинили в симпатии к Марру. Неудивительно, что сборник столько пролежал, удивительно другое – Окладников не только не последовал за шефом, но ненадолго занял его пост (зав. Ленинградским отделением Института истории материальной культуры) и не пожалел сил, хуля прежнего шефа и единомышленника – есть стенограммы