И тут наша глупость впадёт в сентиментальность, расчувствуется, разоткровенничается, разлюбезничается и, глядишь, не пройдёт много времени, как все вокруг только и начнут, что находить в ней различные достоинства, среди которых и, несомненно, больше всех выделяющееся – это её умнейшая, мудрейшая сила мысли, которая каким-то небывалым образом из никчёмной, глупой, подчас даже откровенно безобразной преобразилась в удивительную красотку, блистающую необыкновенным умом и небывалой привлекательностью, а главное, недюжинной силой, способной покорить сознание умнейших из умнейших и поселиться в их уме всерьёз и надолго.

О, если бы только поселиться! Тогда, может, был хотя бы один шанс из тысячи выселить её. Но наша глупость не так проста, как нам кажется, она довольно коварна в обращении. И как правило, выбирая какую-либо умнейшую голову из мудрецов века сего, не просто поселяется в ней, а укореняется настолько, что если бы наш мнимый мудрец захотел выдернуть её из себя вместе с корнем, то ему пришлось бы сначала признаться себе, что он не мудрый вовсе и даже не самый умный, и, уж если на то пошло, то и вообще не умный, а уж если говорить откровенно, то он-то как раз и есть самый глупый, быть может, даже глупый из глупых.

Но об этом, конечно, не нам и судить. Но что это практически невозможно для мнящего себя умным – признать свою глупость, в этом не сомневается никто, даже сама глупость. Именно поэтому она выбирает кого поумнее и, несомненно, ликует от того, что умных в наше время становится всё больше и больше, а глупых – всё меньше и меньше. Точнее, конечно, наоборот, но стоит ли уточнять. По крайней мере, пусть каждый в самом себе разглядит то, что ему ближе, тем и утешится.

Если же всякий, подобно мне, возьмётся умничать и описывать соображения свои в книгах, то у большинства авторов, включая и меня, не останется никаких шансов на то, чтобы их книги читали, потому что все будут заняты написанием собственных книг. А этого мы никак допустить не можем, ведь нам же хочется, чтобы читали именно нас и восхищались нашим умом и сообразительностью. А впрочем, некоторым из умных достаточно восхищаться самими собою, хотя бы это выглядело глупо и нелепо. Однако что может быть нелепее того, о чём пойдёт ниже речь, и что непременно, мой дорогой читатель, вам нужно засвидетельствовать собственным мнением! Приступим же наконец.

Как ни хотелось бы мне поскорее начать, но я не мог обойти вниманием эту главу. Ведь без неё невнимательному читателю сложно будет понять, с чего же всё началось. А внимательный читатель непременно укажет мне на отсутствие этой главы и потребует объяснений. Поэтому, чтобы удовлетворить и тех, и других, я просто обязан уделить внимание этой главе в своём повествовании.

Да, да! Я непременно должен объясниться! И как можно скорее! Во-первых, чтобы не тратить ваше драгоценное время на чтение того, что, может быть, вовсе не следует вам и читать, что, может быть, совершенно не вызовет у вас интереса к дальнейшему чтению. А во-вторых, что вероятнее всего, прочтя эту загадочную главу, которой в моём повествовании быть не должно, вы может решите, что этого для вас вполне достаточно, чтобы сделать вывод и обо всём, что последует далее. И если это действительно так, то в первом случае вы сэкономите время, потратив его лишь на чтение главы, которой в этой книге быть не должно, а во втором случае, может, захочется вам проверить, насколько верны оказались ваши предположения, и прочтя эту главу, вы решите прочесть и все остальные.