Несчастная любовь в своем роде прерогатива мужчин; в том смысле, что она возможна для них без душевного ущерба. Она их даже украшает.

Смотреть на безответно влюбленную женщину неловко, как тяжело и неловко смотреть на женщину, которая пытается взобраться в трамвай, а ее здоровенный мужчина сталкивает с подножки.

Вероятно, традиция, приписывающая однолюбам способность к особо глубокому и сильному чувству, требует пересмотра. Скорее всего здесьто чувство поневоле мельчает. Настоящее любовное страдание – болезнь слишком мучительная для того, чтобы стать хронической. Человек с единой (особенно несчастной) любовью на всю жизнь любит не желанием, а памятью.

Любовь на всю жизнь – она либо помогает писать книги, либо не мешает работать, путешествовать, жениться и выходить замуж и производить детей. Она, пожалуй, мешает самому главному – быть счастливой. Но этому мешает многое.

В 30х годах я несколько раз читала Ахматовой фрагменты из моих эссе.

Между прочим она сказала:

– Очень точно о любви. Даже неприятно слушать.

И зло нужно уметь делать. На десятую долю тех обид и страданий, которые N. причинила людям, всякая толковая женщина могла бы устроить свою жизнь. Она же живет хуже самого хорошего человека.

Жить без профессии нельзя. Работа должна быть поднята если не до пафоса, то хоть до профессии, иначе она раздавит бездушностью. Можно халтурить попутно, но жить халтурно нестерпимо.

Юность – это пора, когда человек не знает своего будущего и не умеет подсчитывать время (это умение еще быстрее старит людей, чем умение считать деньги).

Преподавание – это сочетание неприятного с бесполезным.

«Напрасно стараться встать между дураком и его глупостью» (Джек Лондон). А между умным человеком и его глупостью тоже не следует становиться.

Мы воздаем почести храбрым людям, спокойным перед смертельной опасностью.

Но когда старики, которые скоро умрут, думают не об этом, но о разных делах и развлечениях, это принято считать не храбростью, но малодушием.

Чего стоит идеология (в том числе религия), если она не помогает и не мешает человеку жить (то есть не требует от него жертв и не придает ему стойкость).

Железных людей нет. Есть люди деревянные.

У надежды глаза так же велики, как и у страха.

Любовь нерассказуема.

Я хочу невозможного, подснежников в июле, когда солнце сожгло и траву.

Взывать к чуду – развращать волю.

Большинство людей не любит, боится лишнего взгляда в прошлое, особенно на себя в нем… а вдруг придется осознать свою ошибку?

О Борисе Савинкове:

Он глубок – но как дыра, проткнутая палкой. Глубок, но узок.

От недоброго – добром ничего получить нельзя.

Еще не было в истории примера, чтобы какой-нибудь народ так обабился, как мы. Россия – баба. Вечноженственное: «нет, нет!», а в сущности – уже покоряются и слушаются со смаком, с упрямством длительным, – не оторвешь.

Оса в человеческий рост.

Андрей Белый о Зинаиде Гиппиус

Она, несомненно, искусственно выработала в себе две внешние черты: спокойствие и женственность. Внутри она не была спокойна. И она не была женщиной.

Нина Берберова

От блестящей Зинаиды шли холодные сквознячки.

Ариадна ТырковаВильямс

Загробная жизнь ею не отрицалась, но чтобы Господь Бог взял на себя смелость судить Зинаиду Гиппиус – это даже допустить было нелепо.

Тэффи (Надежда Лохвицкая)

Не в нашей семейной традиции разводиться с мужьями – мы их просто хороним.