Она приподняла голову, заглядывая в лицо Джин.

– Она сейчас в Чикаго, – мягко ответила Джин. – Работает помощницей в клинике Линкольна, учится в медицинской школе. Твоя жизнь тоже наладится.

Джин легко сжала руку Милисы, прижимая ее к груди.

– Мы вот решили с господином Логиновым, тебе сделают пластическую операцию, все шрамы на лице уберут, уже скоро, – она взглянула на Бориса, он кивнул. – Может быть, не одна операция потребуется, это уже специалисты посмотрят. Но от шрамов твоих не останется и следа, так что можешь не переживать на этот счет ни мгновения. Это обязательно так будет. Не сомневайся. Ты снова станешь красивой. Как была. Немного надо потерпеть, во всяком случае, надо надеяться. Даже не просто надеяться, а верить, что все так и будет. На это уйдет еще несколько месяцев, это точно, может быть, даже полгода. За это время тебе надо определиться со своей жизнью. Что ты хочешь – вернуться домой в Бухарест, остаться здесь в Москве, может быть, хочешь поехать в Чикаго, к Снежане? Это ведь на самом деле не я, она была первая, кто тебя спас. Она увезла тебя от Мустафы, наняла сиделку, чтобы ухаживать, меня вот нашла, позвала. Я ничего о тебе не знала. А когда она узнала, что я еду в Москву, сразу напомнила, узнайте, мэм, если возможно, хоть что-нибудь о Милисе, забрал ее тот русский офицер или нет. Она о тебе волнуется.

– В Бухарест я не поеду, там мне нечего делать, – произнесла Милиса с горечью и покачала головой. – Все родственники от меня отказались. Узнали, что из меня проститутку сделали, мать сказала, чтоб на порог не показывалась, ей перед людьми стыдно. Если бы вы взяли меня с собой, госпожа, – она сжала руку Джин, заглядывая ей в лицо с надеждой, – я бы что угодно делала для вас. Самую грязную работу. Любую. Здесь я боюсь оставаться, здесь мне совсем не на кого положиться.

– Хорошо, когда вылечишься, поедем с тобой к Снежане в Чикаго, обещаю, – твердо ответила Джин. – За это время я все подготовлю для тебя – документы, жилье. Вот Борис мне поможет в том, что касается выезда из России. Так что тебе совсем не нужно расстраиваться.

Она наклонилась к Милисе, поправляя ей волосы на лбу.

– Сейчас главное – как можно скорее поправляться, чтобы началась новая, интересная жизнь.

– Она бы никогда у меня не началась, если бы не вы.

Голос Милисы дрогнул, она снова готова была расплакаться.

– Без вас мне даже надеяться было бы не на что и не на кого. Это просто Бог смилостивился надо мной, что послал вас ко мне, – слеза скатилась по ее щеке. – Благодаря вам я снова начинаю верить, что все-таки в мире существует добро, а прежде он представлялся мне сплошь черным.

– Не надо отчаиваться. Не надо, – Джин успокаивающе погладила Милису по руке. – О тебе заботится столько людей. И я, и вот Борис, и господин Хомский, и его помощники. Вместе мы обязательно сделаем что-нибудь путное. Жизнь наладится, ты будешь с радостью смотреть на себя в зеркало, к тебе вернутся мечты, ты будешь жить в большом, красивом, современном городе и не будешь чувствовать там себя чужой, я тебе обещаю. Я познакомлю тебя со своей семьей, ты не будешь одинока. Возможно, ты продолжишь изучать биологию, возможно, найдешь для себя другую профессию. Обязательно встретишь человека, который станет тебе опорой, будет заботиться о тебе. Я уверена в этом. И все, что ты пережила в Сирии, забудется, как страшный сон. Все так и будет.

– Все так и будет, – тихо повторила за ней Милиса. – Жить в Америке, да еще иметь там работу, друзей. Разве я могла мечтать об этом? Мне до сих пор кажется, что все это какой-то розыгрыш, обман. Вы даже не представляете, какую жизнь я вела раньше, госпожа, в каком захолустье.