– Ну, так это же все и объясняет. Серьезно. Я так очаровалась, что крыша съехала. Творила всякую ерунду, сама не понимая. Давай, теперь я извинюсь, и на этом поставим точку?

– Не прокатит. Неадекватные люди ведут себя по-другому.

– Ага. Примерно, как ты… Тебе ли не знать всех тонкостей и нюансов.

– Не начинай заново. Лиза, в чем проблема – просто объяснить?

– А почему тебя это так волнует?

– Любопытство. Простое. Человеческое. Не встречал еще таких экземпляров, как ты. Хочу разобраться.

– Тогда, ты поседеешь быстрее. Я сама себя не всегда могу понять.

– Слушай, давай в окно покурим? Если подальше высунуться, дым не должен попасть…

Шиза косит наши ряды. Я ему про Фому, а он – про Ерёму… Или выбрал другой метод воздействия? Сбивать с панталыку, чтобы своего добиться. Понять бы еще – чего именно. Можно подумать, я ему миллион баксов должна. И угрожаю сделать себе харакири, унеся в могилу все коды от сейфа. И он, бедный, не знает, с какой стороны зайти…

– Ну, давай. Мне уже без разницы. Только потом не говори, что это была моя идея. – Смиренно побрела в обратную сторону от выхода…

– Да никто не поверит, что я на твою провокацию повелся!

– Поверят. Здесь – точно. Даже не усомнится никто.

– Хорошая у тебя репутация…

– А то! За что мне, по-твоему, деньги платят?

– Больше похоже на то, что за твое умение доводить конкурентов до ручки…

– И за него тоже.

– Я понял, в чем твоя основная проблема.

– В тебе?

Кир усмехнулся, распахивая окно.

– Нет. В том, что последнее слово обязательно должно остаться за тобой. Несмотря на то, что оно может быть откровенной ересью.

– Смотря с кем разговаривать. Кто-то, например, только ереси и достоин.

– Имеешь право на любое мнение. Подходи, давай. Пять минут – и я его закрою.

Плюнула на приличия, скинула туфли и подошла к окну. Кир уже прикуривал, присев на подоконник. Маловато места, конечно: открывается только правая часть. Придется стоять, прижавшись вплотную.

– Двигайся. Иначе, что-нибудь прожгу на тебе.

– Могу место уступить. Хочешь, присаживайся?

– Нет. Высоты боюсь.

– Опять сочиняешь?

– Нет. У меня сразу голова кружится. Шутка ли – десятый этаж…

– А как же скалолазанье? Ты же ходила на курсы…

– Я на них записалась. Оплатила абонемент, но так ни разу и не дошла…

– Почему?

– Потому что… – Стоп. Какие курсы? Нет. Неверный вопрос. С какого хрена ему известно, куда я ходила в Питере, и на какие курсы записалась?

– Эй. Кто тебе сказал про мои курсы?!

– Птичка на хвосте принесла.

– Кирилл! Это уже вмешательство в мою личную жизнь. Подсудное дело, если ты не знаешь!

– Чем докажешь, что я вмешивался?

– Ничем. Ты прав. Но так нечестно же!

– Ага. Зато – взаимно.

– Не поняла?

– Ну, ты что-то знаешь и не хочешь говорить. Я тоже знаю, и тоже не хочу. Все честно. Не правда ли?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что и твои, и мои данные касаются меня. Кособоко получается. О тебе никакой информации нет.

– Ну, как же… Все очень даже и меня коснулось. Жду пояснений, до сих пор, как ты помнишь. Смотри, надоест уговаривать, и мое предложение о сексе перестанет быть шуткой.

– Я балдею. Кирилл, ты – живое воплощение того, как можно определить зануду.

– Мда? – Он сделал затяжку (курильщик, похоже, из него никакой – больше истлело, чем было использовано по делу), и щелчком выкинул сигарету. – И как ты его определяешь?

– Просто. Это мужчина, с которым проще переспать, чем объяснить, почему не хочешь с ним спать.

– Сказано хорошо. А ты уверена, что не хочешь? – Очень удобную выбрал позицию для такого разговора: прижал к окну, из которого можно выпасть. Плотно прижал, так, что двигаться можно только вперед, в то самое окошко.