Научная группа бездельничает: то и дело гоняет чаи в ихтиологической лаборатории, и каждый по очереди вслух читает потрёпанный детектив с банальным сюжетом, в котором то и дело встречаются жулики, проститутки и бандиты с кличками: Васька косой, Резаный, Слон, Макрушник, Маруха, Любка-давалка и даже Ги-бон, – ну и прочие оригинальные «кликухи», без которых этот детектив вообще потерял бы какую-либо привлекательность. Сегодня чтецом оказался мой сосед по каюте Федя, который просто упивался «закрученным» сюжетом и со смаком произносил кличку того или иного уголовника, восторгаясь умением водить за нос следователя и уходить от погони. Пока мы тешились детективом, наше судно не спеша, со скоростью шесть-семь узлов, на запасном двигателе возвращалось назад – к Мапуту – с намерением в сам порт не заходить, а покрутиться рядом, пока не приведут главный двигатель в порядок.

Радость небесная! Таинственная «штука» в двигателе оказалась цела, и его ремонт занял всего два дня. По такому случаю начальник экспедиции Казимир Семёнович Котов собрал всю научную группу у себя в каюте, чтобы «выпить по чарке», отметив таким традиционным способом это удивительное событие. Выпивая и будучи законченным фанатиком своего дела, он принялся с излишней подробностью расписывать значение в мировой науке меандров и глобальных земных разломов, в районе которых постоянно происходят необъяснимые и таинственные явления, раскладывая их многочисленные чертежи на столе и нудно растолковывая каждый из них подвыпившим научным сотрудникам.

Я ничего не хотел понимать, чтобы не нагромождать голову лишней информацией, а лишь поддакивал и кивал головой, – как я заметил, то же самое делали и другие, стремительно накачивавшиеся спиртным. Понимали ли они, что им вдалбливал начальник рейса, я не знаю, но вот о рыбе не было сказано ни слова. В конце концов, я перестал напрягаться, а полностью расслабился и принялся смотреть в распахнутый иллюминатор: любоваться беспрерывно меняющимся океаном и вслушиваться в музыку волн и ветра, правда, иногда, на всякий случай, кивая головой и временами поглядывая на скромную и симпатичную Каролину, которая почти не пила и с интересом прислушивалась к гулу голосов. Немного погодя, когда все дошли до кондиции и начался ещё более невообразимый гвалт и шумные споры, нужда в кивании головой отпала; за иллюминатором наступила непроглядная темнота, и начались полувнятные разговоры ни о чём, перевалившие далеко за полночь.

На следующий день капитан, узнав о нашей пьянке, в отместку за то, что начальник рейса не соизволил пригласить его на столь важное торжество, объявил по спикеру возмущённым, с нотками обиды и язвительности, голосом:

– Во время перехода к месту исследований сотрудникам научной группы запрещается слоняться по палубе во время палубных работ, так как своим разнузданным видом вы станете производить неприятное впечатление праздношатающихся, а это, в свою очередь, будет возмущать работающих в поте лица палубных матросов и влиять на их дисциплину и природную трудоспособность.

Я уж не знаю, зачем он понёс такую белиберду, видимо, злоба часто выключает мозги, но так называемая работа палубных матросов «в поте лица» и странная «природная трудоспособность» заключались в том, что иногда кто-то из них нехотя скоблил палубу или подкрашивал облупившиеся места корпуса судна, весело матерясь и болтая со своим напарником. Обида капитана была не совсем понятна, так как все знали, что он предпочитал приводить себя в «изумлённое» состояние, как и подобает капитану, в полном одиночестве, закрывшись у себя в каюте. Может быть, он считал подобное действие со стороны научной группы проявлением неуважения к нему, но в предыдущих рейсах я ничего похожего среди капитанов нашего судна не наблюдал, однако «новая метла по-новому метёт». Вероятно, эти его капризы придётся учитывать в дальнейшем, чтобы не накалять обстановку на судне, но заклиниваться на этом точно не стоит, иначе будут появляться другие необъяснимые капризы, и так будет продолжаться до конца рейса. Предыдущие экспедиции это хорошо показали, но здесь всё будет зависеть от мудрости начальника рейса, так сказать, от его умения ладить со столь непредсказуемыми и нервными людьми.