– Не понимаю, – Зина насторожилась.

– Собственно, для этого я здесь. Как вы уже догадались, все, что происходило с вами, не случайно. И вы находитесь здесь, в этом секретном месте, о котором никто не знает, потому, что я хочу сделать вам одно важное предложение.

– Какое еще предложение? – нахмурилась Зина.

– Сотрудничество. Я хочу предложить вам официальное сотрудничество с моим отделом. Секретную работу в органах НКВД. Сейчас мой отдел проходит реорганизацию. Теперь он будет базироваться в 1 отделе НКВД – официально это считается внешней разведкой. Но на самом деле мы будем заниматься совершенно другими, внутренними делами. Секретными расследованиями. Тем самым, чем вы с таким успехом занимаетесь без меня, – Бершадов улыбнулся. – Ведь это по своей личной инициативе вы влезли в секретный проект «Лугару», к которому вообще не должны были иметь никакого отношения. Да еще и пытались обвести вокруг пальца службу внешней разведки, организовав побег подозреваемого. Теперь я предлагаю вам делать все то же самое, но уже под моим руководством. Работать, так сказать, на благо страны. Официально вы будете числиться научным сотрудником на кафедре медицинского института. Преподавать время от времени с облегченной нагрузкой. Но кем вы будете на самом деле, буду знать только я. Мне нужны новые сотрудники, которые официально не будут связаны с карательными органами. Я выбрал вас.

Зина молчала, пытаясь осознать страшный смысл его слов. На самом деле в глубине души она уже ждала чего-то подобного, и это предложение не было для нее полной неожиданностью. Слишком уж странным было все, что происходило с ней. Бершадов напоминал ей паука, который цепко держит в паутине свою жертву, у которой нет ни малейшей надежды вырваться. И этой жертвой, застрявшей в паутине, стала она сама, Зина.

Готова ли она была к тому, что предложил ей Бершадов? Ей вдруг показалось, что она стоит на краю черной пропасти, пристально всматриваясь в разверстую у ее ног глухую бездну. На ум моментально пришла знаменитая фраза немецкого философа Ницше, которую когда-то давно она слышала от Андрея, несмотря на то что Ницше был запрещен: «Когда ты всматриваешься в бездну, бездна всматривается в тебя». И вот теперь бездна пристально всматривалась в нее и не отводила своего взгляда.

Все было просто: либо ты нападаешь, либо на тебя нападают. Все было четко разделено на две грани: нужно было быть либо с жертвой, либо с палачом. Если ты не палач, ты жертва. И наоборот. Третьего не существует. И как бы Зина ни пыталась, как бы ни рвалась из своей собственной кожи – третьего не дано.

– Я не хочу убивать людей! – вдруг воскликнула она с такой силой, что это испугало ее саму. – Не хочу доносить, не хочу отправлять людей в тюрьмы! Я не хочу убивать!

– Ну так и не убивайте! Кто вам это предлагает? – Бершадов насмешливо пожал плечами. – У вас даже оружия не будет. Оно вам вообще ни к чему. Я же сказал: меня не интересуют карательные органы! Никаких арестов и убийств. Меня интересуют результаты расследования и научные выводы. Вы снова будете производить вскрытия – чтобы узнать истину. Выводы, кстати, буду делать я сам.

– Так, чтобы отправлять невиновных людей на смерть? Подделывать выводы?

– Оборотень был невиновен? Я что-то подделал? – ехидно спросил Григорий.

– Это был психически больной человек.

– Психически больной убийца. Которого я арестовал. А вы, кстати, ему помогли! Но ведь надо было попытаться его остановить и спасти людей! Так кто больше виновен – я, стоящий на стороне закона, или вы?

– Это вопрос риторический… – запнулась Зина.