– И все-таки надо как-то узнать, что с ними, – сказал Пахаро. – Если живы – выручим.

– Это как же ты их выручишь? – вздохнул генерал. – Возьмешь штурмом центральную тюрьму в Манагуа?

– Что-нибудь придумаем, – сказал Пахаро. – Нельзя же оставить их без помощи!

– Нельзя, – согласился генерал. – Ладно, попробуем навести о них справки через наших людей в Манагуа. Там поглядим. А пока отдыхайте.

– У меня есть идея, – сказал Пахаро.

– Опять? – обреченно произнес генерал Чаваррия. – Горазд же ты на идеи!

– Ну так ведь вы сами сказали – война. Что ж отсиживаться? Это очень хорошая идея. Для этого всего лишь надо будет съездить в Манагуа…

– Отставить! – решительно произнес генерал. – В город ни ногой! Хоть в Манагуа, хоть в Леон, хоть… – Генерал не договорил и раздраженно махнул рукой. – Сам подумай: как ты можешь сейчас появиться в городе, после того что ты там натворил? Тебя сейчас наверняка ищут! А может, даже напали на твой след…

– Это каким же образом? – усмехнулся Пахаро.

– Ну, у Сомосы тоже не дураки! Так что никуда ни шагу! По крайней мере, ближайшие несколько дней! А дальше будет видно. Это приказ. Нарушишь – отправлю под арест! Все, ступай.

На следующий день после разговора с генералом Чаваррия Пахаро в лагере встретился с Гатой. Увидев Пахаро, девушка бросилась ему навстречу.

– Ты, – сказала она. – Ты… Живой!

– Живой, – ответил Пахаро, радостно смеясь. – Что со мной станется? Ты, я вижу, тоже живая?

– Живая, – одновременно смеясь и плача, сказала Гата.

– А старик?

– Он тоже здесь.

– Ну, вот видишь, как все хорошо сложилось, – сказал Пахаро.

Очень редко у Пахаро выдавалось свободное время. Он был человеком деятельным и не терпел безделья. Но сейчас другое дело. Сейчас Пахаро был даже рад, что у него жесткий приказ генерала Чаваррия – ни шагу с базы. Сейчас Пахаро был рад вынужденному безделью, и все потому, что рядом была Гата.

Они не разлучались до самого вечера. И даже когда наступила темнота, все равно не разлучались. Они гуляли, взбирались на утесы, спускались в долины, долго сидели, любуясь небольшим водопадом, и говорили, говорили… Даже целовались. Девушка сказала, что ее зовут вовсе не Гата, а Милагрос, и Пахаро этому удивился, потому что он до этого никогда не задумывался, как на самом деле зовут его любимую девушку. Удивился и отчего-то обрадовался. И сказал, что он тоже не Пахаро, а Диего.

Они не разлучались целых три дня, а затем Пахаро все же не выдержал и вновь предстал перед генералом Чаваррия.

– Я хочу знать, – сказал он, – что разузнала наша разведка о Пасторе и Дивертиго.

– Пока ничего, – ответил генерал.

– Вот как… Все равно – мне нужно побывать в Манагуа. Разрешите мне туда отправиться вместе с моим отрядом. Ненадолго – денька на три.

– Зачем?

– Манагуа – богатый город, – усмехнулся Пахаро. – Так говорят… Там есть американские банки, в которых много денег. Нам ведь нужны деньги? Вот пускай американские банкиры ими и поделятся. Наведаемся в какой-нибудь американский банк, а там будем действовать по обстоятельствам… И, кроме того, постараемся взять парочку заложников из американцев, чтобы обменять их на Дивертиго и Пастора – если они живы. Вот такая у меня идея.

Идея была серьезной и достойной того, чтобы над ней поразмыслить. Тем более что генерал Чаваррия и сам думал примерно о том же самом. Нет, не о деньгах, а о заложниках, которых затем можно будет обменять на тех же Дивертиго и Пастора. Или на кого-то другого из сандинистов, кто томится в тюрьме в Манагуа.

– Что ж, давай подумаем… – согласился генерал.

…Придумали вот что. Если удастся разжиться деньгами, хорошо. А не удастся, и не нужно. Главное – заложники. Заложники из числа американцев, да притом банкиров – это как раз то, что нужно. Американцы пойдут на что угодно, лишь бы вызволить таких важных птиц. В том числе согласятся обменять их на плененных сандинистов. Возможно даже, и не один к одному, а, допустим, одного заложника-банкира на десяток повстанцев. Банкир для американцев – важная шишка, потому что деньги для них – это самое главное в жизни.