При этом, описывая Леланда, глаза Оливии затуманились.

– На поле брани, Лив. На поле брани, – напомнила Аманда. – Он честно сражается в бою, защищая свою родину.

– И унося сотни невинных жизней, – гордо добавила она и поморщилась. – А еще он ужасно горделив, заносчив, несносен и…и…

– Красив как грех, – закончила за нее сестра и хитро улыбнулась, наблюдая за ней. – Поговаривают, что его ресницы непозволительно длинные и густые, а глаза такие черные, что зрачок сливается с радужкой. Хотя, – в глазах Аманды заплясали чертики, – тебе виднее, ведь только ты из нас троих видела его.

Оливия фыркнула и отвернулась в сторону. Аманда с интересом наблюдала за ней. Почему-то при разговоре о Ханлее Оливия всегда вела себя довольно странно. Девушка торопливо прохаживалась по комнате туда-сюда, заламывая пальцы.

– Подумаешь, виделись всего один раз несколько лет назад, на балу у Уордов. – Она нервно махнула веером в сторону. – Он уже тогда выглядел довольно подозрительно. Было ясно, что в голове у него недобрые мысли.

– Де-воч-ки! – басистый голос отца раздался за дверью.

Оливия ахнула, а Аманда торопливо спрятала свои листовки обратно под подушки и поправила юбки.

Раздался стук, дверь открылась, и в комнату заглянуло улыбающееся лицо генерала Шоу. Ангус был невысоким, полноватым, седым, как мел мужчиной, имел крупный нос, отвислые щеки и носил бакенбарды. К своей внешности он относился философски, заявляя, что несказанно рад тому факту, что его дочери пошли в мать, так как сам он был на три четверти урод.

При виде отца близнецы одинаково улыбнулись. Он замер на секунду, хитро оглядывая дочерей, а потом его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Лив и Мэнди, – он указал пальцем на каждую, точно угадывая, кто здесь кто.

Девушки засмеялись. Ангус вошел в комнату и раскрыл свои теплые объятия, сестры тут же бросились ему на шею. Он чмокнул их поочередно в макушки и пробормотал что-то про то, как они выросли, и для полного счастья ему не хватает сейчас лишь Лотти.

Аманда в волнении прижала руки к груди, с трепетом глядя на дверь, где их дворецкий объявлял приезжавших гостей.

– Карик Андонежский с супругой. Кари Мюррел с дочерью. Карик Лирой…

Они вместе с сестрой и отцом стояли на лестнице второго этажа, одетые нарядно в соответствии с сегодняшним праздничным событием. Ангус надел черный бархатный сюртук, белую сорочку с красиво повязанным галстуком и атласные панталоны. Оливия сменила свое домашнее муслиновое платье на красивое, изящное, ярко-зеленого цвета. А Аманда была в наряде, в который обрядилась еще утром, в предвкушении радостного события.

Поместье Шоу тоже было украшено соответственно. В ярком свете изящных канделябров все блестело золотом и серебром. В столовой уже был сервирован стол, на кухне поварихи создавали творения кулинарного искусства. Их хозяин не поскупился на праздничный ужин. Как-никак две его дочери празднуют именины. Хотя нет – три дочери. Но одна впервые в жизни отмечала день рождения вне поместья Шоу.

Дом генерала находился за городом, в пяти милях от Корка. Это было трехэтажное имение из добротного серого камня, стены которого снаружи заросли плющом, с огромным по меркам даже самых богатых лордов хозяйством. Конюшня Шоу славилась своими удивительными скакунами, а плодородные поля, раскинувшиеся вдоль зеленых холмов, ежегодно приносили отличный урожай. Поместье, с одной стороны, было окружено густым хвойным лесом, а с другой – живописной рекой, впадающей своими водами в Эдейское море.

Ангус украдкой подглядывал за девушками. Обе они выглядели просто восхитительно. Но если Лив в довольно откровенном наряде с глубоким декольте тем не менее казалась главной скромницей Глин-Гудвика, то ее сестра даже в пастельном нежном цвете не смогла скрыть своей природной дерзости и озорства.