–А помнишь…помнишь, как ты меня везешь в школу на своей машине каждый день? Помнишь…помнишь что мы любим гулять в парке? У тебя любимое мороженое – ванильное, а у меня – крем-брюле. -она попыталась улыбнуться, но вышло криво. -А еще у нас есть мама и папа. Представляешь? И ты учишься на окулиста в университете. А помнишь, как мы росли вместе? Как мы играли в кукол? Помнишь, как ты пела мне колыбельные, когда мы были совсем детьми? Мы ведь так близки, Алиса. Ближе всех на свете. -Оливия осторожно протянула руку, пытаясь погладить сестру по голове. -Так ты помнишь, меня, родимая?

Однако та в ответ лишь глухо зарычала и снова попыталась порвать кляп зубами. Девушка инстинктивно отдернула руку. Нет, все без толку. Ее явно не узнают. Черт, и что же делать..? Тащить себя Алиса явно не дала бы, она и раньше была физически сильнее своей младшей сестры, а теперь, под действием инфекции она стала какой-то вообще нереально мощной, и это со сломанной ногой!

–Как же все задолбало… -прошептала Оливия. Ее плечи опустились вниз, и она понуро вышла из гостиной, направившись к себе в комнату. Там она упала на кровать, уткнувшись лицом вниз и стараясь сдержать злые, беспомощные слезы. Господи, ну почему все это не может быть кошмарный сон..? Почему все пошло вот так? Откуда эта ерунда вообще взялась, откуда этот вирус? Что, черт побери, ей с этим делать?! Даже непонятно, есть ли какое-то лекарство, или нет…Да конечно же нет. Не могли они его так быстро сделать. И как же тогда поступать с Алисой..? И куда подевались родители? Она вытащила из кармана телефон и проверила входящие сообщения. Пусто. Ни мама, ни папа так и не ответили. Хотя, не стоит спрашивать, почему…Наверняка и они тоже погибли или обратились в этих чудовищ…От бессилия Доувинд ударила кулаком по подушке, яростно, бесцельно, в попытке хоть как-то выпустить накопившиеся злость, страх и отчаяние. Сдерживать слезы было практически невыносимо, и они против воли падали из глаз крупными градинами, монотонно и не прекращая. Голова отказывалась о чем либо думать или что-то планировать – хотелось просто взять и исчезнуть, только бы все это прекратилось.

В таком состоянии, будучи в оцепенении, она и пролежала еще какое-то неопределенное время, десять минут, час, или даже несколько часов. Дыра внутри будто с каждой секундой разрасталась все сильнее, поглощая все на своем пути, и от этого не было спасения…Однако, в конце концов изнеможение взяло свое. Конечности онемели, горло чем-то сдавило, все ощущения стали замедленными, вязкими, заторможенными…Истощенный и физически, и морально организм, требовавший хоть какого-то отдыха, незаметно для нее отключился, и Оливия даже не заметила, как погрузилась в сон.

-–

Ее разбудил шипящий, теплый запах: такой аромат можно услышать, когда добротный, жирный кусок бекон шкворчит на сковородке, время от времени постреливая брызгами жира в разные стороны. Он был ей хорошо знаком – мама часто готовила завтрак “по-английски”. Оливия попыталась было абстрагироваться и оставить глаза закрытыми, но сила запаха и внезапное урчание в животе не дали ей этого сделать. Тогда она окончательно проснулась и распахнула глаза. Первым ее встретили знакомый, белый потолок и стена справа от кровати, полностью завешанная постерами с ее любимыми группами: Babymetal, Bring me the horizon, Set it off, Arctic Monkeys…Очевидно, она была дома, у себя в комнате. Однако, местами испачканная странной, черной кровью одежда и мертвая тишина, нарушаемая шкворчанием бекона, что было необычно, ведь обычно она могла слышать как ее родные говорят друг с другом на кухне, давали понять, что вчерашнее ей не привиделось в дурном сне, и все это было взаправду.