Первым нарушил молчание Яромир:

– Мир Атам, это вы создали такой шедевр?

– Нет, Яр Мир, не я, – отозвался учитель. – Я только обработал мелодию, которую мне подарили дельфины в Посейдонии.

– Вы сейчас оттуда? Это у противоположного берега субконтинента! – воскликнул Баки.

– Да, Баки, там, на базе морских археологов, которой заведует Кеодар, я провёл последние три дня.

– В Посейдонии находится один из самых интересных артефактов, оставленных Предшественниками – Эргам, или Световой орган, – заметил Тимо.

Ребята дружно подтвердили, что знают, о чём говорит младший наставник: сумрачный зал на глубине пятнадцати метров, вдруг загорающийся при приближении батискафа рядами вертикальных световых колонн, похожих на трубы старинного органа, они видели в фильме по кеанской археологии. Трубы мерцали и меняли цвета по мере того, как батискаф проплывал вдоль них, а когда покидал зал – гасли.

Мир Атам тоже кивнул в знак подтверждения:

– Как раз на Эргаме мне и наиграли эту музыку. Я предвидел что-то подобное как результат программы «Пелагея».

– «Пелагея»? – переспросил Лорки. – Это та программа, в ходе которой на Кее были выведены дельфины – генетические потомка разных подвидов земных афалин?

– Совершенно верно, Лорки, – продолжил Мир Атам. – И здешние «бутылконосые» в результате получились даже более разумными, чем были и остаются их земные сородичи. Позавчера мне это доказали в Посейдонии, где я работал в кальдере древнего вулкана – одного из тех, что ушли под воду миллионы лет назад. Быстро управившись со съёмкой и сбором интересовавших меня водорослей, я решил проведать Световой орган. После мрачной кальдеры, оставляющей зловещее впечатление, было отрадно встретить стайку неизменно жизнерадостных дельфинов. Те окружили батискаф и сопровождали его до самого входа в подводный зал, а как только вспыхнули световые колонны – умчались вперёд и начали весёлую пляску. Они собирались вместе, а затем стремительно разлетались в разные стороны, как на фресках Древнего Крита, и Эргам откликался на их движение. Вы знаете, что на рыб и моллюсков он практически не реагирует, на людей отзывается индивидуальной цветовой гаммой, в зависимости от психоэнергетики человека. Но дельфины вызвали каскады красочных огней!

– Неужели раньше никто этого не замечал? – высказал общее удивление Рам.

– Ни разу работающие там морские археологи не видели, чтобы дельфины подплывали к Эргаму, – ответил Мир Атам. – Не зарегистрировали этого и автоматические камеры. Теперь понятно, что «бутылконосые» долго присматривались к Световому органу издалека и даже изучали наше взаимодействие с ним. Почему они доверили именно мне свою мелодию, я не знаю.

– Может быть, у них из поколения в поколение передаётся память о программе «Пелагея», в которой вы принимали непосредственное участие? – предположил Тимо.

– Я уверена, что дельфины знают всех участников программы и передают эти знания потомкам, – сказала Матушка Геа. – Вы для них настоящие демиурги.

– Да, это пока что самое вероятное предположение, – согласился Мир Атам. – Так или иначе, увиденное мной было удивительно! Пульсации световых колонн и их цветовые переливы подчинялись ритмической закономерности, которую мне осталось только записать, переведя цвета в звуки.

– И получилась Дельфинья соната! – обрадовалась Юми.

– Удачное название, – поддержала её Матушка. – Как ты думаешь, Мир?

– Согласен, – отозвался Мир Атам. – Поздравляю вас, друзья, вы первые – после Геи, конечно, – он улыбнулся своей другине, – слушатели Дельфиньей сонаты. Завтра эта музыка будет передана для всей планеты и, при положительном решении Совета, уйдёт в космос по каналам направленных передач, пополнив культурное поле нашей Галактики.