– появляться в назначенных местах (этот парк как раз был одним из них) и через это обозначать свою доступность и готовность выполнить заказы, которые до него загодя доводили местные Угловые или друзья, что присутствовали здесь на местах. Покидать свой пост было вообще-то не с руки. С нелегкой руки Одиночки Клайва и иже с ним здесь и без того уже много лет царила неразбериха. Опыт ставил его в привилегированное положение, но с этим наступала и ответственность. Если они сами не могли все у себя отстроить и наладить между собой отношения, то им ли тогда критиковать за неумение других? Так говорилось на сборе, и в этом – как и во многом другом – он был со всеми солидарен. Кстати, не окажись он тогда в нужный момент на своем посту в Брайант-парке, шанс на повторный контакт едва ли возник бы.

А разве его неким особым образом не тянуло в парк тем самым днем? Да, тянуло. И не задержался ли он тогда уже после своей смены дольше чем на час? Да, задержался.

Знаки судьбы, как известно, зачастую невнятны и двусмысленны, но когда они проступают, к ним по-любому имеет смысл прислушаться. Не то чтобы он покупался на досужие словеса о том, что «просто так ничего не бывает» – их так любила повторять девушка, которую он сейчас ждал. Но когда жизнь кидает тебе бонус, ты на него так или иначе клюешь.

И он ждал – стоически, постепенно все больше напрягаясь и машинально сжимая-разжимая кулаки. Однако важнее всего то, что он теперь владел информацией, способной изменить его жизнь.

– Эй! – окликнул его негромкий голос.

Обернувшись, он увидел на верхней ступени ее.

– Ты что, другим путем пришла?

– Обожаю флер таинственности.

Сейчас ее силуэт смотрелся еще эфемерней, чем обычно. Солнце светило сзади, и ее длинные темные волосы словно осенял нимб. Из-под черного плаща, как обычно, проглядывало красное платье. За пролистыванием старого винила где-нибудь в комиссионке ее бы запросто можно было принять за высокую, с изысканными чертами готку.

– Что затевается? – спросила она.

– А откуда ты знаешь, что что-то затевается?

– Я знаю все, – улыбнулась женщина со значением, – ты ведь это помнишь?

Он все ей рассказал в ходе их прогулок по парку. Так у них повелось после той первой встречи в вонючей, заплесневелой комнате над порнотеатром с заколоченными окнами, которая случилась вскоре после его приезда в город. Когда он закончил (рассказ вышел не таким уж долгим), ее лицо оставалось непроницаемым.

– Как чудесно, – сказала она, – просто баловень судьбы…

– Ну а что мне, по-твоему, делать?

– Что задумал, то и делай.

– Мне… делать то, что у меня на уме? Или что сердце подсказывает?

– Да нет, – рассмеялась она. – Но благословляю тебя за усилие говорить на моем языке. Я имею в виду, что так и надо поступить. Ты же все равно собираешься, как бы тебя ни отговаривали. Так что считаю, выбор правильный.

– В самом деле? – Он пристально оглядел ее лицо. И увидел то же, что и всегда: бледные открытые черты, симметричные, сильные и вместе с тем исполненные тонкого изящества, а также алые губы. – Ты и вправду так думаешь?

Она пожала худыми плечами:

– Ты мог что-то сделать и не спрашивая меня. Но не стал. А то, что важно тебе, важно и мне. Ты давно ждал момента вроде этого. У каждого он свой. Так что действуй.

– Спасибо тебе, Лиззи.

– De nada[2].

Она как будто собиралась сказать что-то еще, но остановилась.

Завидев чье-то приближение, он обернулся. Через лужайку к нему шагала коренастая фигура с тыквенно-лысой головой. Воинственные намерения угадывались уже на расстоянии. За забиякой шли еще трое – два парня и одна женщина. Высоченные, худющие.