Он снова прыгнул. У него едва хватало сил, чтобы очистить пол ногами. Его левая лодыжка онемела, и когда он спустился, то понял, что больше не сможет прыгать.

Вот и все.

В его глазах внезапно появился лукавый блеск.

– У тебя истерика, – подумал он и был прав.

Но это не имело значения. Он встал на четвереньки, потом лег на живот.

– Прохладнее у пола, – сказал он себе, все еще хитро улыбаясь. – Ты перехитришь огонь, старина. Ты хитрый дьявол.

Прижавшись к полу, он мог дышать. Но было жарко, и пламя окружало его, казалось, выжидающе, как будто оно прожгло всю тюрьму только для того, чтобы добраться до него.

Язык пламени осторожно лизнул его руку. Он смахнул его, как вы смахиваете насекомое. Он вернулся, игриво. Казалось, это было почти не больно, но он все равно закричал.

Когда пожар был, наконец, взят под контроль, они нашли его. Его кожа была красной и покрытой волдырями там, где она не была черной и хрустящей. Его тюремная форма была полностью уничтожена пламенем, как и все волосы на теле. Каким-то чудом он все еще был жив. Сердцебиение было медленное, нерегулярное, и они не ожидали, что оно продлится долго, но послушно отвезли его на станцию скорой помощи.

Там ему повезло.

Среди врачей, дежуривших для лечения тысяч жертв землетрясения в Джанкшен-Сити, был арктурианин по имени Котис. Котис, в отличие от кедаки, высоко ценил человеческую жизнь. Ибо Котис не верил в реинкарнацию, поскольку Котис не был кедаки. Другие врачи посмотрели на обгоревшее тело, которое когда-то было человеком, и покачали головами, а один из них сказал:

– Это безнадежно, мой друг, – похлопав Котиса по спине и подмигнув остальным.

Но Котис, пожав плечами, ответил:

– Этот человек все еще жив, и если он жив, то моя работа – сохранить ему жизнь. Врач из Кедаки указал, что в другом месте нужно вправлять кости, лечить шоковые состояния и зашивать рваные раны, но Котис и слышать об этом не хотел.

Этот случай заинтриговал его. Этот человек должен был быть мертв, но все еще был жив. Кроме того, он был кедаки, не так ли? А кедаки очень мало заботились о смерти. Поэтому, радостно сказал себе доктор Котис, он сможет применить свои новые теории возрождения кожи на раненых кедаки. Но ему нужно было поторопиться, потому что потеря половины эпидермиса обычно приводила к летальному исходу, а этот кедаки потерял его полностью из-за ожогов первой или второй степени. Да ведь нигде не было видно даже слегка фиолетового оттенка кожи....

Если бы он умер во время лечения? Котис пожал плечами. Никакие методы лечения не могли его спасти. И все же на большинстве цивилизованных планет ответ был бы отрицательным. Но на Кедаки? На Кедаки все было по-другому. Улыбающийся и нетерпеливый, Котис отдал приказ, по которому умирающего доставили в больницу рядом со станцией скорой помощи. Из местных больниц Кедаки, конечно, не было ни одной. Твердо веря в метемпсихоз, кедаки не тратили время и силы на поддержание жизни умирающих людей. Раненые, да: но раненых можно было лечить, как того требовала ситуация, в пунктах оказания помощи, подобных тому, который был создан после землетрясения в Джанкшен-Сити.

Больница, в которую доктор Котис отвез своего пациента, была арктурианской больницей в Джанкшен-Сити, учреждение, необходимое из-за того, что многие граждане Арктуриана жили на Кедаке, особенно в Джанкшен-Сити, который был не только местным, но и межпланетным торговым центром.

Пока пациента готовили, Котис думал:

– Вы не можете пересадить кожу человеку, у которого не осталось кожи. Ибо единственный эффективный трансплантат – это собственный эпидермис человека или его идентичного близнеца, если таковой существует. Тогда почему бы не поставить совершенно новую кожную ткань? – счастливо подумал арктурианин, полностью погруженный в свою научную отстраненность. – Непостоянный, конечно. Но это не имело значения. Это сохранит пациенту жизнь и будет стимулировать рост новой кожи до того, как она отслоится. Скажем, месяц. Один чертов месяц. Новая кожа будет идентична искусственной коже, а не бывшему эпидермису пациента, но это не имело значения. Жаль, что у меня даже нет фотографии, по которой можно было бы судить, – подумал арктурианин. – Возможно, там есть родинка или какой-то другой дефект, который он по глупости захотел бы воспроизвести. Ну, не важно. По крайней мере, слабую фиолетовую пигментацию кедаки сделать легко, да, очень легко. Арктурианин с его ярко-оранжевой кожей стал бы чем-то другим, – признал Котис, – или землянин с едва заметными оттенками бледного загара. Но это может произойти позже. На данный момент было бы достаточно спасти эту единственную жизнь с помощью революционной разработки в области восстановления кожи.