Каждый фильм был большим праздником. И его непременно старались все посмотреть. В Барвенково, в центре города, до войны были небольшие зимний и летний кинотеатры. Туда и шли по предварительным заявкам и не без труда «добытым» билетам коллективы школ, предприятий, колхозов, учреждений. Шли семьями, улицами, в любую погоду-непогоду, в метель и в дождь, утопая «по колена» в грязи и в снегу. Шли с радостным волнением. Возвращались вдвойне счастливыми, одухотворенными…

Чем мне запомнилось довоенное детство?

И дома, и в школе, и в кино, и всей жизнью у нас воспитывали трудолюбие, чувство долга, целеустремлённость, любовь к людям, верность Родине, смелость, честность, стойкость, мужество.

Уже в младших классах, начиная с первого, мы ходили в поле собирать «колоски», уничтожать «клопа-черепашку». Это были наши первые «общественные» дела.

В 5–7 классах, в летние каникулы, мы уже рядом со взрослыми трудились на колхозных полях: складывали в копны снопы, подавали их в «барабан» молотилки, очищали на веялке зерно, подвозили воду.

А дома тоже забот хватало. Маме одной было трудно управляться с огородом: надо было его вскопать, несколько раз прополоть, в засушливую погоду ежедневно поливать, убирать. И это не всё.

Добрую часть выращенных в огороде овощей и фруктов из домашнего сада отвозили на рынок. И не только на свой, барвенковский. Но и в Славянск, в Краматорск, в другие города Донбасса. Держали свинью и кур. С ними тоже хлопот было немало. Добыть корма. Утеплить и почистить сарай; несколько раз в день покормить. Без всего этого прожить, пропитаться, одеться, обуться на одну отцовскую зарплату было невозможно. Материнская домашняя работа давала больший доход, чем отцовский заработок…

Сознаюсь, на «общественных» работах, в колхозе и в школе я работал самозабвенно, с большим желанием и полной отдачей. Иное дело – дома. Мальчишка – есть мальчишка: хотелось побегать, попрыгать, поиграть со сверстниками, почитать книгу, сходить в кино. А мама звала на помощь, нуждалась в ней. Здесь уже того энтузиазма, что в школе и в колхозе, не было. Но, превозмогая себя, надо было помогать маме управляться с нехитрым, но хлопотным домашним хозяйством.

Чем ещё запомнились довоенные, детские годы? …Любовь к школе, к учёбе. Она зародилась раньше, чем я был принят в первый класс. Задал я родителям хлопот своим «рёвом»: «хочу в школу!», как только начала учиться сестрёнка. Бегал вслед за ней к школе, заглядывал в окна; даже, помнится, на какой-то урок пустили в класс. Маруся пошла в школу восьмилеткой, мне же тогда было на два года меньше.

Ходили мы с сестрёнкой и дома, и на улице в одинаковых цветных платьицах, сшитых родственницей. Модистка (швея) она была невесть какая: шить прямые платьица, без всяких «уборок», могла, а вот штанишки – не получалось. Любимое цветное платьице я носил до самой школы, до шести лет. Оно оказалось последним препятствием при решении вопроса о приёме в школу. Когда все «аргументы» о невозможности шестилетку принять в школу были исчерпаны, в ход был пущен самый последний и самый болезненный для меня: «Мальчишек в платьях в школу не берём». И как ни жаль было расставаться с платьем, «тяга» к школе победила. Родители срочно купили полусуконные брюки, рубашку, преобразили мой внешний вид в «мальчишеский», и в школу меня стали пускать, не зачисляя.

Официально же меня приняли в первый класс только с первого сентября 1934 года, когда мне исполнилось семь лет.

Прежнее «незаконное» посещение школы и копирование всего, что учила сестрёнка, позволили мне без труда освоить чтение, правописание, арифметику и тем самым «облегчить» свою школьную жизнь.