- Я не могу… не могу здесь находиться…

Марлен перевернулась на спину и закрыла глаза. Она убаюкивала себя воспоминаниями о прошлом, о матери, отце и бесстрашном брате Та-Рассе. Вот он бы точно знал, что делать в подобной ситуации.

Не то что Марлен! Надо же – как размякла, увидев Рагарру! Ноги подкашивались, сердце билось как сумасшедшее.

Тьфу ты! Стало противно… и стыдно. Ведь она действительно хотела получить от него тот цветок, будь он неладен! Она, дочь Возницы Эрлинг и Демира Куашо! Внучка двух судей Мыслите!

Хотела! Получить! Цветок! От Догана Рагарры!

Марлен засмеялась… вот такая она сильная и независимая. Не лиса, а настоящий заяц.

Девушка и сама не заметила, как уснула…

Её разбудил звук шагов – в камере кто-то был. Девушка медленно села и подтянулась к стене.

– Кто здесь?

Тишина.

– Я тебя чувствую. Отзовись!

Ей показалось, в ответ послышался смешок. И он напугал девушку ещё больше – уж очень злым и недовольным был голос того, кто прятался в тени. По ногам к макушке медленно взбирались мурашки.

Девушка постаралась не всхлипывать.

– Послушайте… ну послушайте меня, пожалуйста. Я… что бы я ни сделала, я готова просить прощения. Готова понести наказание, но… … Или хотя бы объясните, за что Доган Рагарра так на меня зол. Ведь я имею право… знать?

Тьма молчала.

– Я вас прошу… мне здесь очень страшно… отзовитесь, п-пожалуйста.

Хотелось нарушить тишину. Чужой взгляд пугал. Вспомнились маленькие новорождённые котята, которые тыкались носами куда попало и ничегошеньки не видели. Вот так и Марлен – слепая и беззащитная.

– Доган не…

Одно молниеносное движение – и её схватили за шею, подняли вверх и припечатали к стене. В это же время в камере включился свет.

Глаза гонщицы от непривычки начали слезиться, но Марлен даже проморгаться не успела. Потому что рядом с ней находился никто иной, как Доган Рагарра.

О, небеса! Накатил страх.

– Нет! – пропищала девушка, и больше не смогла ничего сказать, потому что захват усилился, дышать стало сложно.

Его лицо отпечаталось в её памяти ещё во время первой встречи. Какие глубокие глаза! Они пугали! Вызывали мурашки по коже!

«Не хочу умирать!»

– Посмеешь крикнуть – и я тебе шею сломаю, поняла?

Ей было так больно, что она положила руки поверх его рук, в напрасной надежде хоть немного ослабить хватку. И не заметила, как в этот момент вспыхнули глаза мужчины.

Секунда, вторая, третья. Два взгляда скрестились – испытывающий, жёсткий напуганный.

Она не поняла, в какой момент боязнь быть задушенной притупилась. На первый план вышли совершенно другие мысли. Она внезапно осознала, что ящерр прикасается к ней всем телом.

Марлен почувствовала, как его руки отпустили её шею и легли на талию. Она закашлялась, но как только полегчало – почти с удивлением осознала, что и сама положила руки ему на грудь, а её колено плавно толкается ему между ног. Костюм на теле начал раздражать, ведь в нем никак не получалось прикоснуться к Догану кожа к коже, без притупляющих ощущения лоскутков ткани.

Она не понимала, что происходит, но пока заторможённое сознание задавалось вопросом «Что ты, пятая нога, творишь?» её руки уже вовсю хозяйничали на его плечах. И плевать было, что еще несколько минут назад она и помыслить не могла о подобной дерзости – обнимать своего палача.

Это было стремление. Желание обладать.

– Доган, - прошептала Марлен, и ей даже в голову не пришло, что, назвав его по имени, она нарушила все мыслимые законы ящерриного мира.

Он застыл. Тело его будто в камень превратилось, но и это не имело для неё значения. Оно пододвинулась к нему ещё ближе и, действуя на инстинктах, лизнула подбородок.