– Няня, няня! – прокричала она, – смотри!

Няней звали Фросю все ее братики и сестрички. Любили они няню свою крепко. Она ж их всех вынянчила. Сама небольшого роста на Дюймовочку похожа, и как успевала все? Как управлялась с малышами? А красавица! Коса до пояса. Круглолица, румяна.

Отец любовался дочерью и вспоминал как сватался к мамке ее, к жене своей, первой красавице на деревне. Заприметил – то сразу красоту такую, вот подойти не решался. На войне ничего не боялся, а тут весь словно осиновый листок дрожал при одной мысли, что свататься нужно. На всю ж деревню событие, а ну, если откажет? Позорище. Только это уже что? Как без нее? Не сможет.

Случай помог в глаза ей взглянуть. Бежала она по мостику через ручей. Косынка на плечах. Ветром косынку сорвало. Легкая косынка была и улетела высоко на дерево, а там за ветку зацепилась. Андрей проходил не далеко как раз проверить не попались ли рыбешки в запруду возле мостков устроенную. Увидел, как любовь его расстроилась из-за косынки своей и подбежал помочь.

Косынку с дерева добыл и на плечи-то девушке накинул. Глянула она на парня, зарделась вся и убежала. Этого взгляда хватило Андрею, чтобы понять, что не прогонит она со двора сватов его. И страх прошел.

Анна, вбежавшая в горницу, крепко держала в руках котенка. Хорошенького пушистого. Таких не было в их местности.

– Откуда ж чудо такое у тебя, доченька? – весело спросила мама, – ты смотри, пушистый какой!

– Там проезжие проезжали. У них в телеге у кошки ихней недавно родились котятки. Одного они мне отдали. Он умненький. Уже сам язычком молочко лижет. Смотрите!

Анна, держа котенка в одной руке, другой схватила из под печки черепок от старого разбитого кувшина и попросила Анюту:

– Влей скорее молочка!

Анюта оставила свое занятие, куклу она из тряпицы мастерила, и быстро помчалась в сени, а из них в чулан и из большого толстостеного сундука с тяжелой крышкой достала крынку с молоком. В чулане всегда темно и холодно. Солнце не проникает. В прохладе сохраняются продукты долго в сундуке.

Скоро все семейство умилялось, глядя на котенка, слизывающего из черепка молочко.

По мордочке стекали капли на пол и их подобрать подошла старая кошка Глашка. Она добродушно отнеслась к появлению нового питомца.

Анна поглаживала котенка и приговаривала:

– Минка, минка…. Андрей рассмеялся:

– Латышка твоя кошка?

– Почему латышка? Ее так назвали хозяева.

– Латыши так всех котов зовут, как мы кис-кис. А ты ей теперь имя придумай. Мама предложила:

– Да пусть Минка и будет, – так и решили, – вот ведь Анна наша всегда там, где проезжие. Что тебя так тянет к переселенцам?

Анна пожала плечами:

– Интересно про другие жизни узнавать. Они, не местные эти и одеваются не так, как мы и говорят по-другому. Я вот вырасту и тоже уеду.

– Куда ж это ты уедешь, доча?

– А вот куда-нибудь. Просто уеду и жизнь другую узнаю.

– Чем же тебе твоя жизнь не нравится?

– Очень нравится, но вот, нравится же кому-то другая, его жизнь, а какая она?

– Чудная ты, – проговорила Фрося, – слушать тебя интересно.

Андрей молчал. Понимал, что не сможет удержать на одном месте свою большую семью. Это и печалило и радовало. Может и неплохо, что разбредется родня по разным городам и весям? Только здесь-то все обустроено и обжито для чего? Неужели пропадет труд такой великий?

– Знаешь, – словно услышав мысли своего мужа, проговорила Светмой, – родная земля тянет к себе материнским призывом. Вернутся кто раньше кто позже. А может, кто и вообще не захочет с места двигаться. А только если кто и не захочет возвращаться, а в новых местах обживется, так лишь бы жили хорошо да счастливо. Что нам еще нужно?