Господи, какая эта великая малость и милость, не уготованная в этом мире для неё.

Слезы текли, прокладывая в тишине тоненькие ручейки по щекам. А малыш, прислонившись головкой к её груди, затих, затаился и успокоился. И ей показалось, что, наверное, она смогла бы полюбить его, маленького и беззащитного, в первый миг своей жизни осиротевшего. А если нет, то хотя бы сегодня, хотя бы сейчас она поможет ему выжить в этом суровом земном мире взрослых людей, в котором уже не принято и не по правилам взывать о помощи.

Читал в Дивеевском монастыре письмо Батюшки Серафима император Николай II. Старец написал его ещё при жизни и запечатал обычным хлебом. Велел передать письмо царю, когда тот приедет. Как и было предсказано, Николай II святого в живых не застал. И через семьдесят лет после его кончины горько плакал над посланием святого Старца. Что было в том письмо, останется тайной.

Всё царственное семейство во главе с государем приехали в Дивеево, с молитвой прошли по канавке, посетили блаженную Прасковью Ивановну, как её называли Пашу Саровскую. Они пришли в её маленький домик, который она величала пустынькой. Комната была наполнена куклами, с которыми блаженная играла, иносказательно рассуждая. По рассказам очевидцев тех лет Прасковья Ивановна велела всем выйти, оставив в пустыньке только государя с государыней. И поведала им о тех ужасных событиях, которые ожидали Россию в будущем, о падении династии Романовых, о пролитой людской крови, о поруганной вере. Как возможно было поверить в такое в то время, в самом начале XIX века, когда российский царский двор был самым блестящим в Европе? Императрица Александра Федоровна от услышанного чуть не лишилась чувств и еле слышно прошептала: «Я вам не верю». На что блаженная Паша Саровская достала из сундука кусок красной холщевой ткани и подала его государыне со словами: «Вот, возьми, твоему сынишке на штанишки. Когда родится наследник, тогда поверишь».

Спустя годы Прасковья Ивановна клала поклоны перед портретом государя как перед иконой. Келейницы удивлялись этому и спрашивали её: «Мамашенька, что же ты так на государя молишься, он же ещё живой?». А она им отвечала: «Глупцы, он выше всех царей будет».

Перед самой своей кончиной, прожив сто двадцать лет, в сентябре 1915 года Прасковья Ивановна сняла портрет государя и целовала его со слезами, тихо приговаривая «Миленький уже при конце».

Четвертый земной удел Богородицы – Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, окормленный преподобным святым Батюшкой Серафимом. Тысячу дней стоявшим на камне в непрестанной молитве, прибывавшим в великом молчании три года. Проливая море духовного света, он встречал каждого, приходившего к нему страждущего человека тепло и сердечно: «Радость моя!»

Великий молитвенник земли русской, обретя дар прозорливости и исцеления, помогал каждому, освещая ему путь добрым словом и заступнической молитвой, завещая своим чадам:

«Когда меня не станет, вы ко мне на гробик ходите! Как вам время, вы и идите, и чем чаще, тем лучше. Всё, что есть у вас на душе, что бы ни случилось с вами, придите ко мне, да все горе с собой и принесите на мой гробик! Припав к земле, как живому все и расскажите, и я услышу вас, и вся скорбь ваша отляжет и пройдет! Как вы с живым всегда говорили, так и тут! Для вас я живой есть и буду вовеки!»

Ровно через год после канонизации преподобного Серафима Саровского в августе 1904 года в царской семье родился наследник престола Российской Империи, Цесаревич и Великий Князь, пятый ребенок и единственный сын Алексей Николаевич (Романов).