Сейчас я знаю, что ты всегда был рядом, в моей душе. Не виню тебя, потому что так должно было быть и так было нужно. Ты самая сильная душа, которая могла стать мне таким учителем в этой жизни.

Я до сих пор храню твою вышивку, которую мне повесили на стену над кроваткой, потом узнала, что ты сделал ее в тюрьме. Понимаю, что ты попал туда по глупости, вышивке уже 25 лет, она вон в той коробочке в ящике. Иногда я достаю ее, чтобы потрогать и вдохнуть ее запах… или твой? Не представляю, как это было трудновыполнимо в таких условиях, достать все это, вышить, подписать, нарисовать, передать. Вот самое ценное, что могло быть у нас с тобой. Те тринадцать мышей стали моим талисманом, но узнала я, что их тринадцать только недавно, посчитав. Это число – мой подарок рая от тебя. Теперь, когда по жизни оно сопровождает меня, я вспоминаю тебя и благодарю.

Помню, как ты учил меня рисовать, помнишь тот мультик в блокноте? Как ты это сделал? Это поразило мой детский мозг!

Твои рисунки, похоже, были очень талантливыми, а я разрешила себе рисовать только недавно. Однако мне скоро тридцать.

Мне пора бежать. Завтра я напишу тебе снова. Обнимаю тебя и очень люблю.

Меня пытались перешить. Вывернуть наизнанку и сшить по новой.

Но те раны, которые узорами были вырезаны на сердечке маленькой J. не исчезли. Они зарубцевались, на них проросла жизнь, они основа. Эти рубцы стали корнями. И тут до меня дошло.

Не нужно быть какой-то. У меня никогда это не получалось!

Я одеваюсь по душе, делаю по душе и живу этим. Открываюсь, словно солнце и закрываюсь, как ёжик. Смеюсь и плачу. Люблю и ненавижу. Это живое. Это и есть жизнь.

Если сегодня я нежная девушка, то течение жизни и ощущение внутренней женщины вырывается изнутри.

А если я сильная и смелая, то он, мужчина, прорывается сквозь рюшки и платья и это тоже течение. Оно не работает по принуждению. Нельзя нацепить платье и почувствовать женственность. Это или есть, или нет. Сейчас. И всегда разное. Это и бури, и штиль, это моря и океаны, это шторм, ураган и тихая гавань. Это и есть женщина, которая нашла мужчину внутри себя. И они занялись любовью.

Понимаешь о чем я? Метафорически выражаясь.

Я не могу быть какой-то одной. Всегда текучей, всегда светлой. Хорошей.

Я никогда такой не была.

Приятно познакомиться. Плохая девочка.

Я настоящая в этом.

Можно сменять одежду, маски, настроения. Но резко сменить своё настоящее – нет. Я знаю, что можно быть разной. Важно раскапывать каждый день себя. В мужской куртке – нежную девочку. А в воздушном платье – сильную духом.

За дерзкой стрижкой – уязвимость, а за улыбкой на лице – стерву.

Я одно наверняка знаю. Рубцы часто делают нас сильнее, чем мы должны быть. Шприцы и бутылки, невнятные люди, страшные подвалы, порошки, какие-то лица, громкая музыка, брошенные дети, чужие руки, одинокий сон.

И то, чему мы учимся – быть чуточку слабее. Слабее, потому что уже нет этого ада на земле.

Мы учимся не бить других ниже пояса; тех, кто по-настоящему достоин быть силой и опорой, не бить – потому что уже не так страшно, уже не нужно защищаться. Больше не нужно. Мама и папа здесь. Внутри.

И ещё я знаю наверняка, что не важно, как ты выглядишь. Внутренняя сила – независима от внешнего. И тот, кто видит чуть глубже – за всей мишурой разглядит тебя настоящую. Нежную. Слабую. Светлую. Играющую со своей тьмой, как с единственной подругой, родной, той, которая защищала тебя все эти годы. Делала своей. Своей среди чужих.

Мои глаза наверно можно было поставить вместо прожектора в фотостудию. Так они светились в тот день.