– Это ты?

– Я, – был взволнованный ответ.

Тот стук слышала Авдотья-Милена, и слышала ответ, и встала на страже того, что должно было случиться. Авдотья плакала, сжалось сердце у нее, а отчего, понять не могла: то ли от горя, то ли от радости, а еще услышала слова, произнесенные дочерью: «Никитушка».

Перед жнивом снова Авдотья услышала стук в окно комнаты, где спала Агриппина. Она сразу догадалась, что это пришел Никита, два дня его укрывала на хуторе дочь, и знала о нем только младшая дочь, так они думали. А когда Никита уходил на третью ночь, остановила его возле плетня Авдотья. Разговор у них был короткий, Никита обещал прийти, как завершится уборка зерновых, со сватами.

Никита пришел неожиданно один и сразу пошел к Авдотье, по его виду она поняла, что сватов не будет. Никита стал просить ее дочь в жены без согласия его родителей и остаться жить здесь. Не сразу ответила Авдотья, сказала, что подумает день-другой, а думать было о чем. Что Агриппина согласна выйти замуж за Никиту, об этом можно было и не спрашивать. Авдотью удивила младшая дочь, которая перед сном залезла к ней в постель, что было очень редко, и вдруг слышит ее такой милый и нежный голосок:

– Мамочка, ты не упрямься, пусть они будут мужем и женой, – а потом вздохнула и продолжила: – А то ненароком сбегут они с нашего хутора, и что мы будем делать.

Сказала и молчит, а Авдотью будто холодной водой обдали. А что у них там в голове, и правда возьмут и сбегут, что потом делать? Не думала Авдотья о таком исходе, а память высветила того красивого офицера, помани он ее тогда, и побежала бы за ним. Вдохнула Авдотья полной грудью и заулыбалась:

– И кто же это тебя, моя дорогая, послал ко мне с такими речами, не Агриппина ли?

– Ты что, мамочка, я же уже взрослая, это я сама, разве ты не видишь, как переживает и мучается Агриппинушка, а ты, мамочка, знай себе молчишь, и Никитушка очень переживает, так ты мамочка не томи нас.

Авдотья вся затряслась от смеха, к ней пришли успокоение и радость.

– Тебе уже давно пора спать, уладится все, моя дорогая, иди спать, Полинушка.

Дочь спрыгнула с кровати и стремглав выбежала из спальни. А ведь действительно, она уже взрослая, еще года три – и надо будет ждать сватов, если не раньше. Как же время быстро пробежало, с грустью подумала Милена, она все чаще стала себя ощущать Миленой, и это имя ей нравилось. А взгрустнуть было от чего, что за жених этот Никита, не здешний он, и его здесь никто не знает, кто его родители, и они его не благословили и не приехали в сваты, эта закавыка и мучила Милену. Она видела, что дочь любит и тянется к Никите, и он весь светится, когда видит ее. А все же всплывает и мучает вопрос: а как оно будет, будет ли счастлива дочь? Мысли вихрем проносятся в голове, поднимая из памяти прошлое, мужа, который втайне решил избавиться от нее, хотя и было за что, вельможный пан, офицер, так это баловство и не больше, зловеще возникал хозяин, отец Полинушки. Милена почти никогда не называла его по имени, так и говорила – «хозяин», угрюмый и грубый, что-то звериное было в нем, оберегал он ее и ничего для нее не жалел. Вот сейчас она одна, не с кем совет держать, как быть, да подступает тревога какая-то за прожитые годы. Одна. Дочери вот враз и разбегутся, и с кем ты будешь, ты же здесь всем чужая, досталось тебе дармовое наследство от хозяина, много косых взглядов вокруг. Носится вихрь в голове, создавая тяжесть, и кто ее снимет с души, одному Богу известно. Сама решать буду, утро вечера мудренее, с этой простой мыслью Авдотья уснула крепким сном.