– Извини. Не хотел тебе душу бередить.

– Ничего! Время такое… У всех горечи в жизни хватает. Эх! – вздохнул Левин. – Поскорей бы социализм построить! Тогда и заживем по-человечески! Как думаешь, построим?

– Обязательно построим. Недолго терпеть осталось, – кивнул Елисеев. – Соскучился народ по справедливости, по мирной жизни. Вот поборем врага внутреннего, а потом и внешнего, и начнем социализм строить. И нам не все же за бандитами гоняться.

– При социализме бандиты вымрут как класс, – убежденно заявил Колычев. – Сами посудите: почвы для них неоткуда взяться будет. Разве что из личной склонности. Бывают такие гады, которым убивать и грабить просто в силу характера нужно, но их не очень много. А при социализме ученые придумают какую-нибудь штуку, чтобы характер вредный менять в положительную сторону. Наука – она чудеса творит!

В кабинет вошел Янсон.

– Обедаете, товарищи?

Сыщики вскочили.

– Да, товарищ Янсон. Присаживайтесь с нами.

– Рад бы, да некогда. В исполком вызвали. Что там по краже в Губфинотделе?

Колычев одернул рубаху, отрапортовал коротко:

– Работаем.

– Что удалось выяснить?

– Путем обыска установили, что потерпевшая к краже отношения не имеет. Имеем словесное описание предполагаемого преступника. Скорее всего, кто-то из заезжих.

– Что, свои на такое неспособны? – прищурился Янсон.

– Уж больно хитрый способ придумали. У нас тоже не лаптем щи хлебают, но тут в ход очень интересную уловку пустили. Нет, не наши это, нутром чую.

– Продолжайте работать над этим делом. Вечером доложите.

– Есть, товарищ начальник.

Появление Янсона скомкало чаепитие, желание вести дальнейшие разговоры пропало. Левин ушел в свой кабинет.

– Да уж, Осипу не позавидуешь, – вздохнул Колычев. – На нем банда дровосеков висит.

Елисеев понимающе кивнул. Дровосеками этих бандитов прозвали за характерный способ убийства: всех своих жертв они рубили насмерть топорами, при этом не оставляя свидетелей. До ареста Чеснока сыщики считали, что он входит в банду дровосеков, но, как выяснилось на допросе, гражданин Никитин действовал самостоятельно.

Сыщики сели за оперативные сводки, разделив документы честно на две половины. Изучение бумаг заняло у них почти два часа, прежде чем Елисеев обрадованно воскликнул:

– Нашел!

– А ну-ка! – оживился Колычев. – Показывай, что у тебя.

– Вот! – торжествующий агент губрозыска третьего разряда ткнул пальцем в нужное место. – Наверное, ты об этом говорил.

– Сейчас проверим.

Колычев углубился в чтение. Дело было в Тамбове и тоже происходило в финансовом учреждении при большом скоплении народа.

– Ни хрена себе! – присвистнул сыщик. – Совсем сволочи страх потеряли! Это надо же – спереть портфель с деньгами у кассира губернской милиции.… И ведь, что главное: какой к нему ключик подобрали! Знали, сволочи, что делают! Ну не мог тот пройти мимо рассыпанных на полу патронов!

– Верно. Начал патроны поднимать, отставил портфель в сторону, чтобы не мешал, а когда закончил, выяснилось, что портфельчик-то тю-тю… Тамошние ребята из губро уже землю, наверное, роют. Шутка ли, снова без зарплаты куковать! Ох, и злые они на вора после этого! – усмехнулся Елисеев, чьи симпатии по понятной причине были на стороне тамбовских сыщиков.

– Надо будет связаться с ними. Может, сведениями поделятся. Что-то они просто обязаны были накопать. Тем более и личный интерес в этом деле имеется, – сказал Колычев.

– Заодно и нашего кассира предупреди, чтобы начеку был. Не ровен час, повторят шутку.

Колычев отправился на телеграф, отбивать телеграмму в тамбовское угро. Елисеев остался в кабинете, ждать посетителей.