Саша кивает, улыбкой благодарит за понимание.

– Дело-то одно… – Выдерживаю паузу и бью, не в бровь, а в глаз: – Но, Саш, по текучке у нас проблемы ожидаются…

– Какие такие проблемы, – хмурится Саша. Упершись ладонями в подлокотники, он приподнимается со стула и, нависнув над столом, вперивает в меня колючий взгляд.

– Проблема по сути одна: клонирование запрещено.

Все, кто есть вокруг, раскрывают рты. На лице каждого присутствующего на совещании написан немой вопрос: «я не ослышался?»

– Вань, ты случайно в обед водочки не принял? – вкрадчиво интересуется Саша.

– Ну ты что, я на боевом посту ни-ни! – заверяю я.

– А что ж ты тогда несёшь? Какое клонирование?!

– Ресурсов хронически не хватает, а тут ещё Тоня Александрова увольняется. Её работу я, естественно, распределю по ребятам, но, блин, «Каскад»… Можно, конечно, новых людей взять, но потянут ли? С запараллеливанием на «Каскад» мне программеров моих клонировать бы нужно… А нельзя… Или есть ещё вариант: давай их в контору переселим! Койки поставим, завтрак, обед, ужин подвозить будем… чтоб день и ночь, день и ночь у станка!

Саша опускается на стул, закрывает глаза и долго сидит молча. В совещательной всё это время стоит гробовая тишина.

– Вот ведь ты какой, – наконец, произносит он, не открывая глаз. – Всегда найдёшь, какую гадость сказать…

– Извини, но ведь правда же! – говорю уверенно.

– Да уж… – вздыхает Саша. – Ладно, ты ведь в отпуск собрался?

– Да.

– Ну сходи, отдохни, потом обсудим. Твоих пока трогать не буду, пусть работают, как работали.

Фу ты, чёрт! Неужели прокатило? Отсрочку получили, глядишь, и вовсе обойдётся… Не, я совсем не прочь оказать посильную помощь, но именно посильную! Ведь не снимают с нас старых обязанностей, а стало быть, и ответственность старую, да ещё новыми проблемами нагружают! И спрос, значит, двойной будет. Оно нам надо? Проходили мы это уже. За стахановский результат спасибо и грамота, а за провал – групповуха с начальством. Один проект – один раз отымеют, два – на два и умножай…

– Что ж, все свободны! – распоряжается Саша. – До завтрашнего корпоратива! – уточняет он.

– Саш, я завтра уезжаю, – предупреждаю я, – так что…

– И что ты за человек такой, Рубин?! – кисло улыбается Саша.

Я пожимаю плечами, дескать, откуда ж мне знать?

– Заявление-то написал?

– Естественно!

– Ну, давай что ли, подпишу…

– И я ещё раз хочу напомнить о необходимости регламентирования всех работ! – голос Христенко, как чёртик из коробочки для небезызвестной героини фильма «Брильянтовая рука». Мои расслабившиеся по окончанию совещания коллеги все как один вздрагивают и застывают в самых разнообразных позах. На мгновение переговорная превращается в филиал музея мадам Тюссо. Саша замер с занесённой для постановки визы авторучкой, «Жжёный» – в позе разгибающейся уборщицы – сделал попытку подняться со стула, Эдик Вавилов с вставленным в ноздрю кончиком указательного пальца. И на фоне этого неимоверно громким кажется мне вздох или даже взрыд Миши Шифмана: из-под прикрывающих лицо ладоней какое-то нечленораздельное «аибанарот»…

Какой народ? При чём тут народ? – лихорадочно пытаюсь сообразить я.

…Чем хорош разгар лета? Да тем, что как поздно ни выйди из конторы (в пределах разумного, конечно), а на улице, как правило, солнышко пригревает, птички щебечут, если ноги занесут тебя в какой-нибудь скверик. Благодать! Вот и сейчас, как в той присказке, тепло, светло и мухи не кусают. Но сегодня, вместо тенистого скверика, я прямиком направляю стопы к метрополитену имени вождя мирового пролетариата. Скорее домой, встречать гостей! Друг ко мне приезжает – Костик. Посидим за ужином, водочки тяпнем, а завтра в путь-дорогу дальнюю.